– Как же демонстрировать? – спросил я.
– Неважно, – ответил Скацз. – Зажигай просто так.
Я заколебался.
– Немного показухи не повредит, – сказал мне мэр. – Пусть увидят сияние.
– Но он не может стрелять просто так. Надо к чему-то подсоединить. Хотя бы к какому-нибудь клочку земли.
– Вот, – сказал Скацз, снимая что-то с рукава. – Можешь попробовать на этом.
Он пробормотал что-то себе под нос, и вдруг я учуял магию. Аромат был не таков, как от целительной магии, которую я вечером выплеснул на Джайалу. Это было что-то особенное, яркое, как колокольчик на летнем солнце, липкое, как мед. Скацз вложил мне в руку сложенный кусок пергамента.
– Положи это в камеру своего балантхаста. Отлично должно гореть.
На пергаменте держался след запаха колокольчикового меда – от магии.
Мне не хотелось. Я не знал, что он задумал. Но мэр кивал, а меня окружало собрание, и все великие имена и влиятельные дома на меня смотрели, и мэр жестом велел продолжать.
– Давай, алхимик. Покажи нам свой гений. Публика от тебя в восторге, продемонстрируй, как эта штука стреляет по своей воле.
Никогда не перестану сожалеть, что я послушался его.
Подняв сопла так, чтобы они смотрели в воздух, я зажег спичку. Заговоренный пергамент, мелия и все собранные ингредиенты исчезли в брюхе балантхаста, и он взревел.
Из сопел вырвалось синее пламя – длинный, рассыпающий искры язык. И с ним повалил желтый дым. И еще кое-что: липкое дыхание начиненного магией пергамента, который дал мне Скацз. Яркость цветка, ставшая летучей в брюхе балантхаста, теперь выпущенная в виде дыма.
Стоящий рядом со мной Скацз засветился неземным синим ореолом, резким и отчетливыми. Но не только он. И мэр. И его дворецкий. Я посмотрел на свои руки – да, я тоже.
Дымы разряженного балантхаста клубились по комнате, и один за другим начинали светиться люди. Генерал. Толстый купец-ювелир. Его жена. Женщины в юбках. Мужчины в вышитых жилетах. Но ярче всего светились залитые синим черты лица Скацза.
– Ты был прав, – сказал ему тихо мэр. – Посмотри-ка на нас на всех.
Все оглядывали друг друга, дивились на многих и многих, сияющих неземным огнем, ахая при виде этой нечеловеческой красоты.
– Ты был прав, алхимик, – улыбнулся мне Скацз. – Мелия любит магию. Она льнет к ее памяти, как дитя к юбке матери.
– Что вы сделали? – спросил я.
– Сделал? – Скацз оглянулся с довольным видом. – Да ничего. Добавил к твоей мелии чуть-чуть иллюминации. Соединились твоя тонкая алхимия и мое простенькое заклинание. Правда, прекрасный эффект?
В коридорах загремели сапоги, залязгала сталь. Из-за белых колон, из-под арок вышли стражники – люди в чешуйчатой броне, а за ними слышался еще топот.
– Взять их! – крикнул Скацз. – Все, кто светится, – использовали магию. Всех до единого! Кто не из людей мэра, тот предатель.
Поднялся рокот протеста. Те, кто не светился, шарахнулись от тех, кто ярко горел.
Генерал выхватил меч:
– Измена? Вот почему ты нас здесь собрал?
Еще несколько людей последовало его примеру.
– К сожалению, полководец, даже на вас распространяется закон, – сказал мэр. – Вы использовали магию, что безусловно запрещено. Если у вас есть оправдания, вас выслушает магистрат… – он замолк. – О небо! Кажется, и магистрат виновен. – Он махнул рукой стражникам: – Взять всех.
Генерал взревел. Подняв меч, он бросился к мэру, но стражники навалились на него, как стая волков на быка. Залязгала сталь, один из стражников отшатнулся и рухнул. Из путаницы клинков, шатаясь, выступил генерал, истекая кровью из полудюжины ран. Секунду мне казалось, что он бросится к нам, но он рухнул, растянувшись на мраморе, однако при этом тянулся к мэру. Скребя, как жук лапами, оставляя за собой темную кровавую полосу.
Мэр с отвращением смотрел на его тщетные попытки.
– А вообще-то – убейте всех на месте. Мы знаем, что они задумывали.
Стражники взвыли. Сливки городского общества дрогнули – мало кто из них был вооружен. Они разбегались, как овцы, метались по галерее, пока их не догоняли стражники и не обрывали их мольбы ударами мечей. Наконец крики смолкли.
Я стоял посреди этой бойни, вцепившись в балантхаст.
Мэр махнул стражникам:
– Убрать тела. А потом идите и конфискуйте их дома и лавки. – И громче: – Обращаюсь к тем, кто уцелел: имущество предателей будет продано с торгов, как велит обычай. Вы, доказавшие свою верность, на этом выиграете.