Выпускные экзамены Алек сдаёт досрочно, а его отказ от дальнейшей учёбы в пользу работы потрясает весь Итон и обсуждается в кулуарах и далеко за пределами школы ещё долго после того, как он её покидает.
А для Алека начинается настоящая школа. Герцог учит его всему. И начинает он с игры в гольф.
— Гольф — лучший бизнес-тренажёр, — говорит ему герцог. — Потому он так популярен в бизнес-среде. Гольф учит главному — концентрации.
Герцог, склонившись с паттером в руках над мячом, на мгновение замирает — и превращается в сгусток предельно сосредоточенной воли.
— А концентрация — ключ к манифестации.
Паттер герцога — Алек мог бы поклясться, что сам по себе, без какого-либо участия со стороны герцога, — плавно касается мяча, мяч уверенно — «видит цель, не видит препятствий» — пересекает грин — и исчезает в лунке за флагом. Алека охватывает азарт. Он кладёт свой мяч на ти, встаёт позади и, наметив цель, представляет себе лучший удар в своей жизни. Быстрый мощный взмах айрона — слишком быстрый, слишком мощный, — фейд — и мяч вылетает в бункер. У Алека вырывается стон разочарования. Он подхватывает свой ведж и бредёт вызволять мяч.
— Точный удар, — говорит ему герцог, — в точный момент не происходит потому, что ты слишком его вожделеешь — и тем самым не даёшь ему уйти от себя. Чтобы стрела поразила цель, её надо отпустить. Привязываясь к цели, ты тем самым привязываешь себя к неудаче.
— Значит, надо быть равнодушным?
— Не равнодушным — бесстрастным, — бесстрастно говорит ему герцог. — Для воплощения намерения нужна страсть. А страсть, возведённая в высшую степень, принимает противоположный заряд и становится бесстрастной.
— Не понимаю…
— Это очень просто. Это как в любви. Чем меньше ты вожделеешь объект своей страсти, тем быстрее его получаешь.
Герцог подходит к нему вплотную, одной рукой обнимает за плечи, а другой обхватывает за руку с вудом и мягко отводит её назад. Алек всецело отдаётся замыслу, который движет его рукой — если он сейчас чего-то и «вожделеет», то уж никак не меткого удара, — его воля растворяется в воле герцога, а воля герцога несокрушима. Точный плавный замах — и мяч, перелетев фервей, приземляется в паре футов от грина, откуда до лунки — рукой, вернее, паттером подать.
— Бесстрастность, — выпрямляется герцог, отпуская его руку, — значит, что ты настолько уверен в том, что добьёшься своего, что не испытываешь по этому поводу никаких эмоций.
У шестнадцатой лунки — пар-три. Герцог выдаёт замысловатый свинг и безупречным драйвом выбивает такой же безупречный хоул-ин-уан — уже пятый за раунд. А у Алека опять — тройной богги, и это с учётом гандикапа. Алек окончательно падает духом — он никогда не научится.
— Ты сейчас растерян и обескуражен, — говорит ему герцог. — Но пусть это тебя не пугает. Это естественные симптомы роста. По мере продвижения вперёд будет накачиваться Дух и прирастать Сила.
Алек отказывается от услуг кедди и кара и, взвалив на спину свой будто свинцом налитый бэг с клюшками, вслед за герцогом переходит к семнадцатой лунке.
— Многие мечтают о силе, власти, деньгах, — говорит ему герцог. — Но никогда их не получат. Потому что не понимают один из главных законов алхимии — сила, деньги и власть не даются впрок. Они всегда даются на Дело. Отправная точка всегда — чёткий фокус и ясная цель. И выдвигаться к ней надо с теми ресурсами, что есть у тебя сейчас. — Герцог, ни секунды не раздумывая над выбором места, вбивает в стартовую площадку колышек ти. — Играй мяч, как он лёг. Играй на поле, как оно есть. И если ни то ни другое невозможно, делай что можешь. По мере продвижения по Пути будут появляться ресурсы.
— Мне бы немного в кредит, — измождённо улыбается Алек.
— Сила не даётся в кредит. — Герцог не видит здесь повода для шуток. — Силу нельзя получить про запас. Силу нельзя приберечь на чёрный день. Сила всегда даётся на Дело. И есть только один способ сохранить и приумножить Силу — ставить перед собой всё большие цели и планомерно к ним продвигаться. Это и есть Великое Делание, и оно никогда не прекращается. Потому что нельзя достичь. Можно только делать.
Алек мало что слышит и ещё меньше понимает из сказанного, его гипнотизируют узкие жёсткие губы, которые транслируют Силу.
Последующие шесть месяцев тоже проходят, как в трансе, — уже от усталости, но баланс фамильного траста впервые за последние три года вместо минуса выходит в ноль. А Александер «Алек» Ховард, двадцать второй лорд Саффолк, председатель Совета директоров «Suffolk Heritage Trust PLC», впервые за свою восемнадцатилетнюю жизнь видит в ней просвет. Ему впервые в жизни есть на кого положиться.
Алека подхватывает поток. Он чувствует Силу. И Алек входит во вкус.
— А нельзя ли ускорить? — спрашивает он герцога — шутливо, ни на что не надеясь: ещё слишком свежи воспоминания о реакции герцога на «силу в кредит».
— Можно, — без тени улыбки отвечает герцог и, упреждая невысказанный вопрос в глазах Алека, добавляет: — Секс.
Алек от неожиданности прыскает.
— Зря смеёшься, — говорит ему герцог. — Секс — это концентрированная энергия жизни. Куда направлен секс, туда уходит жизнь. В идеале, конечно, эту энергию следовало бы сублимировать на Великое Делание. Но подобная сублимация тебе, в силу возраста, пока не под силу, а подавить секс значило бы подавить и саму энергию жизни.
— Значит, ничего поделать нельзя? — деланно вздыхает Алек — направление, которое принимает разговор, его забавляет. И будоражит: после Итона у него никого не было — не до того было.
— Почему же? — голос герцога столь серьёзен, что веселье Алека как рукой снимает. — Можно. И нужно. Собственно, об этом я и хотел с тобой поговорить. Всё ждал, когда ты дозреешь.
Алека неизвестно отчего пробирает озноб.
— Синергия — великая вещь, — как ни в чём не бывало продолжает герцог. — Можно объединить наши жизненные энергии и направить их на общее Дело.
— Другими словами… — неверяще начинает Алек и запинается на полуслове — он так и не научился разбирать, когда герцог говорит всерьёз, а когда шутит.
— Другими словами, я предлагаю тебе полное партнёрство — не только в деле, но и в постели. Тем более… — герцог делает выразительную паузу, — что ты сам этого хочешь.
Сердце Алека на миг останавливается и ухает куда-то в бездну. А когда мгновение спустя выныривает обратно, Алек понимает, что ничего уже не будет по-прежнему.
— Как… когда вы… поняли? — смотреть в лицо герцогу невыносимо, но взгляда он не отводит.
— Всё есть энергия, — пожимает плечами герцог. — А я очень хорошо чувствую энергию и её проявления. Особенно, когда она принимает сексуальный заряд. — Герцог спокойно смотрит ему в глаза. — Догадываться я начал после нашей первой совместной выездки пять лет назад, а окончательно убедился, когда ты стал спать с моим сыном.
Алек судорожно втягивает воздух и непроизвольно прикрывает глаза — две вещи, которых он больше всего страшился, что о них узнает герцог, случились.
— Вы и это знаете? — только и может он выдавить из себя. Вопрос не имеет смысла, но надо же что-то сказать. А потрясение слишком сильно, чтобы сказать что-нибудь более умное.
— Как видишь.
— Простите. Я… не должен был…