Даже странно, что они в тот вечер так всполошились. Конечно, формально глава Дома стоит на страже родительских интересов, гарантируя им, что их ненаглядные чада на время пребывания здесь будут под неусыпным присмотром и надёжной защитой от нежелательного влияния и прочего непотребства. На деле же любой мало-мальски умный глава — а глупый на этом посту и недели бы не продержался — понимает, что родительская благосклонность — товар скоропортящийся, и срок его годности — пять лет. Стоит только благородному отпрыску покинуть стены своей заботливой альма-матер, как благодарность их родителей тут же испаряется. Зато у стремительно входящих в силу и власть «папиных сыночков» память хорошая — могут и запомнить того, кто отравлял им самые сладкие годы. И припомнить это. Должность главы итонского Дома предполагает виртуозное балансирование между влиятельными родителями, их распущенными отпрысками и руководством школы, заинтересованным в её престиже. Это именно тот случай, когда требуется умение переправить волка, овец и капусту с берега на берег, следя за тем, чтобы первый был сыт, вторые целы, а третья невредима. Понимая это, главы итонских Домов — особенно их Дома — закрывают глаза на многие шалости своих подопечных. Родители должны быть спокойны, руководство — довольно, а мальчики — не обижены. А для этого нужно одно — не выпускать ситуацию из-под контроля. Это несложно — мальчики, кроме разве что самых отпетых хулиганов, не при принце Гарри будь сказано, тоже понимают и принимают правила игры и на рожон без крайней нужды не лезут. Главное — соблюдать приличия. И можешь делать что хочешь. Как принц Гарри, например. Впрочем, как раз принц меньше всех заморачивается приличиями. Но на то он и принц. К тому же, не наследный. В отличие от остальных.
Мистер Стюарт достаточно умён и опытен, чтобы понимать: справиться с пубертирующими подростками может только один из них — вожак-сверстник, которого они сами признали. Алек, как и любой другой умный подростковый вожак, понимает, что его власть в немалой мере зависит от сотрудничества с «властями». Алек и мистер Стюарт прекрасно ладят — у них негласный пакт о сотрудничестве: Алек как капитан и неформальный лидер Дома держит в узде весь Дом — самому мистеру Стюарту в самоуверенно-разнузданной «Палате лордов» такой дисциплины в жизни не добиться, — а мистер Стюарт закрывает глаза на многие мальчишеские шалости, не предусмотренные школьным регламентом. Например, на такие вот вечеринки. Главное — чтоб без эксцессов и инцидентов. Но Алек гарантирует.
Впрочем, ухмыляется Робин, прагматические соображения в данном случае вторичны. Весь Дом — за исключением разве что первогодков — знает, что мистер Стюарт питает к капитану своего Дома особую симпатию. Нет, нет, ничего грязного — и не потому, что мистера Стюарта сдерживают положение семьи Алека и моральный кодекс учителя. Помани только Алек — и мистер Стюарт, не моргнув глазом, пойдёт на любое должностное — и не только — преступление. Вот только Алек не манит — ему это не нужно. Гораздо выгоднее держать мистера Стюарта на коротком поводке. И вот как это делается: разрешение называть себя по имени дарит надежду, а ответное «мистер Стюарт» даёт понять, что надежде этой вряд ли суждено осуществиться. Да и зачем ему сдался сорокалетний хрыч, если к его услугам весь цвет Итона? Робин в который раз чувствует свою избранность. Да, то, что выбор Алека, при всём его разнообразии, пал на него, особенно радует. Помимо того, что это тешит самолюбие, да и просто приятно, дружба с Алеком сулит ряд практических выгод. Через год Алек и его компания окончат школу, а вслед за ними уйдёт и Гарри со своей свитой, и к выпускному классу Робин как самый младший из приближённых к Алеку окажется его единственным и естественным правопреемником. И на всё про всё у него только год. Надо спешить.
— Надеюсь только, что в этот раз обойдётся без «спецугощения».
Робин хмыкает, вспомнив посиделки в общей гостиной. Ну да, запах стоял знатный — глупо надеяться, что такой отъявленный надзиратель, как Стюарт, ничего не заметит.
— Мистер Стюарт, — в голосе Алека прорезаются укоризненно-кокетливые нотки — а Алек-то, похоже, сам тот ещё tart! — Вы же, надеюсь, не думаете, что это наших рук дело? — И уже холодным безапелляционным мужским тоном, отметающим дальнейшие объяснения и обвинения на корню: — Это принц угощал, с ним и разбирайтесь.
Робин присвистывает: флиртует, как девчонка, дела решает, как мужик.
— À propos принц. — Мистер Стюарт послушно прекращает дискуссию. — Сегодня он тоже будет?
— Куда ж без него?
Тихий короткий смешок заговорщиков: сухой — мистера Стюарта, бархатистый — Алека.
— В общем, Алек, я полагаюсь на тебя, — холодно резюмирует мистер Стюарт.
— Не волнуйтесь, мистер Стюарт. — Это уже Алек — с мягкой укоризной. — Всё будет в порядке. Я гарантирую.
— Тогда приятного вечера!
— Спасибо, сэр. И вам того же.
Вновь слышны шаги. Робин порывисто дёргает дверь и входит.
В «библиотеке» не протолкнуться — в сборе уже все, кроме Алека.
Минуту спустя появляется и он. Поприветствовав гостей и обменявшись шутливыми тычками с Гарри, Алек достаёт две бутылки пива и одну протягивает Робину.
— Привет!
И Робин с облегчением выдыхает.
***
На этот раз Алек не отпускает его всю ночь, и на следующее утро они спускаются к завтраку вместе. Завтракает капитан со своей командой отдельно, там же, где и тусит — в «библиотеке». «Команда» — все шесть человек — уже в сборе, и их появление встречают дружеским свистом и улюлюканьем.
— И как? — насмешливо спрашивают капитана, когда Алек занимает своё место во главе стола. По правую руку от него сидит Грег, хмурый и мрачный, как небо над Итоном. Свободно только слева от Алека, и Робин опускается на стул. Теперь все места заняты, и Робин с замиранием сердца понимает, что великолепная семёрка превратилась в восьмёрку.
— Что? — с такой же усмешкой отвечает капитан.
— Капитан… — в голосе команды звучит укор. — Нельзя так со своей командой. Мы, между прочим, за вас болели.
— Тогда какие могут быть вопросы, с такими чирлидерами?
Команда ухмыляется. Алек сегодня довольный, а потому благодушный. Команда это чувствует и тут же распускается.
— И какой счёт?
— И главное, в чью пользу?
Команда уже гогочет в полный голос. Алек невозмутимо накладывает себе горку бекона с яичницей. Робин, не зная куда девать глаза, делает вид, что выбирает джем.
— Три — ноль, — ухмыляется Зак, с хрустом откусывая щедро сдобренный маслом тост. Робин вспоминает, что комната Зака — по соседству с Алеком, и чувствует, что краснеет. Команда уважительно присвистывает.