Тем более, что проблема, по-прежнему в обертке из крепкой ряднины, коварно подбиралась к Ньюфуну.
— Осторожно! — взвизгнула девушка.
Гном не успел — металлическая тварь подсекла его под коленки и принялась топтать, пинать и толкать.
Ньюфун взвыл, ругаясь, на чем свет стоит. Кот вторил ему с каминной полки. Джоя, пользуясь своим относительно безопасным, но крайне неудобным положением, принялась складывать для гнома поэтическую эпитафию.
— Свинья! Свинья! Кто прислал сюда эту мерзкую свинью! — орал Ньюфун.
Инспектор Клеорн, который зашел в "Алую розу" узнать, нет ли каких известий о путешественницах, услышал это оскорбительное высказывание и принял его на свой счет.
— Оскорбление слуги Закона, Порядка и Спокойствия, господин Кордсдейл? Это, между прочим, карается!..
— Инспектор! — со всего разбега прыгнул Ньюфун Клеорну на ручки.
Сыщик рефлекторно подхватил гнома. И тут же понял, что это было грубой ошибкой — весил достойный представитель орбурнского клана Кордсдейл как хорошая пушка.
— Инспектор, вы при исполнении? Конечно, вы при исполнении!
— Да… — прохрипел Клеорн.
— Остановите эту проклятую тварь! Меня поставьте… я имел в виду, куда-нибудь повыше, — заворчал Ньюфун, которого сыщик бросил на пол. — Подальше от этой твари!!!
Металлические копытца поднесли к сапогам инспектора объемистое тело, до сих пор скрытое тканью. По обеденному залу разнеслось приглушенное кабанье хрюканье.
— Что это? — осторожно уточнил Клеорн.
— Оно толкается, пинается и кусать пробует, — объяснила Джоя. Комментарии Ньюфуна, расцвеченные бесчисленными восклицаниями, были более содержательными:
— У меня был дядя, — торжественно возвестил Ньюфун.
— Это ваш дядя? — удивились одновременно и Джоя, и Клеорн.
— И он очень любил деньги. И однажды придумал способ, чтоб никто не мог взять его ценности без его собственного разрешения. Знакомьтесь, — сделал широкий приглашающий жест гном, — копилка моего дяди Дюши. Она специально зачарована так, что прикасаться к ней может только ее хозяин! А всех остальных она кусает! Ну, разве что полицейских при исполнении не трогает. Если, разумеется, они первыми на нее не нападут, — уточнил Ньюфун.
Очень осторожно Клеорн подобрал каминные щипцы, зацепил краешек ряднины и стянул ткань с пузатого коротконогого металлического агрессора. Тот многозначительно хрюкнул.
— Действительно, свинья-копилка, — с удивлением проговорил Клеорн.
— Эй, сударь, — осторожно напомнил Ньюфун, вскарабкавшийся на стол рядом с Джоей. — Вы бы ее не трогали. Когда она чует, что ее хотят ограбить, она атакует первой! Она ж не кто-нибудь, она гномья свинка! Эх, скорее бы Напа вернулась, а то так и будем сидеть на высоте, спасаясь от этой клятой кабанятины…
— Я попрошу нашего мага из Министерства заглянуть к вам в ресторацию, может, он что посоветует, — пообещал Клеорн, не в силах оторвать взгляда от «копилки». Это был самый уродливый артефакт, который он когда-либо видел. — Да, кстати, а когда ваша сестра и мэтресса Далия планировали вернуться?
— Не знаю, что там планировала эта двинутая в области шлема человечка, — ответил Ньюфун. Как и любой гном, оказавшийся на высоте, он нервничал, а потому чихать хотел на всякие там любезности. — А Напа мне не сказала, когда их ждать обратно…
— Вы не волнуйтесь, — поспешила успокоить инспектора Джоя. — Они сегодня прислали письмо: мне передают привет, они живы, их похитили…
— Похитили?! — подскочил от удивления Клеорн и опрометчиво приземлился прямо перед металлическими клыками заслуженной копилочки покойного Дюши Кордсдейла…
Министерство Спокойствия, вечер
Вот уже четвертый день мир вокруг мэтра Лео благоухал ароматами жасмина и дикого шиповника, кружился под мелодию плавного менуэта и время от времени озарялся сполохами гномьих фейерверков.
Лео был влюблен.
Более того, — и знание этого простого факта заставляло волшебника время от времени творить стайки посвистывающих канареек и полыхающих всеми цветами радуги павлинов, — его чувство было взаимным. Прекрасная дочь графов Росинант, нежная и кроткая Элоиза подарила ему волшебный поцелуй в парке замка Фюрдаст, а на следующий день позволила сопровождать ее на прогулке в том же парке и, если бы не графиня Синтия, вдруг увязавшаяся за дочерью полюбоваться фонтанами, кто знает, кто знает…
Душа Лео пританцовывала, выделывая страстные антраша, а фантазия припустила галопом, как весенний кот, задравший хвост. В своем воображении волшебник уже сделал Элоизе предложение руки и сердца, она, разумеется, зарделась и пролепетала «да», ее папенька и маменька посмотрели на предполагаемого зятя…
И тут влюбленный мэтр со всего разбега столкнулся с прозой жизни. Справедливость требовала признать, что и граф Росинант, и его супруга, скорее всего, не обрадуются тому факту, что их дочь сватает сын лавочника из Луаза. Да, конечно, способности позволили Лео стать магом, специалистом в магии Крыла и Когтя, но, если уж быть до конца откровенными, именно магическое образование довело его до участия в ограблении и условного заключения. Еще хорошо, что Министерство Чудес, рассматривая дело мэтра Лео, учло искреннее раскаяние молодого человека и заменило пребывание в тюрьме десятью годами служению общественной пользе, Закону и Спокойствию.
Нельзя сказать, что должность эксперта по магическим вопросам Министерства Спокойствия королевства Кавладор Лео тяготила или выходила за пределы его морально-этических представлений, да и инспектор Клеорн, под начало которого был откомандирован волшебник, умел вовремя выхватить улетающего в океаны фантазии мэтра и заставить его работать, как следует. Но… Но работал Лео, говоря откровенно, даже не засучивая рукава мантии, абы как — сыщики и так любое дело распутают, они редко нуждаются в каких-то дополнительных приспособлениях, чтобы углядеть в ауре подозрительного субъекта, будь он человек, гном, кентавр и даже тролль, Шлейф Тени(9).
И вот вчера, укушенный любовью, Лео вернулся из замка Фюрдаст и потребовал от Клеорна, чтобы тот дал ему какое-нибудь важное и ответственное поручение.
Молодой волшебник страстно желал отличиться по службе и приблизиться хотя бы на шаг к заветной цели — которая, по сути, сводилась к картинке, где сияющие довольными улыбками Федерико и Синтия Росинант вручают волшебнику свою дочь Элоизу.
Ах, любимая! Я посвящаю тебе этот подвиг!.. тьфу ты, расследование…
— Инспектор, давайте расследуем что-нибудь этакое. Например, кражу в доме советника Джиобарди. Правда, слуги утверждают, что похитили всего лишь коллекцию ракушек, которых приняли за коллекцию древних монет, но давайте представим, что кража значительнее, и расследуем ее с особой тщательностью. Я даже знаю, кто преступник — внук садовника, только ему могла придти в голову подобная глупость.
Инспектор Клеорн, что было сил, пытался справиться с действием успокоительной микстуры, которой его охотно попотчевали целители: придерживая рукой закрывающееся правое веко, он время от времени обрывал храп и задавал мэтру наводящие вопросы. Иной раз даже, по случайному совпадению, относящиеся к обсуждаемому происшествию.
Иногда — раз в пятьдесят минут, — сыщик почти просыпался, и тогда принимался за письмо министру Ле Пле с просьбой о кратковременном отпуске для устройства очень важного личного дела. Пока что на бумаге были выведены всего три руны первого слова.
— Додуматься: собирать ракушки! Понятно, что Джиобарди хочет сохранить в качестве воспоминаний об обеде у короля или других важных персон хоть что-то, но зачем собирать ракушки? Почему не собирать автографы знаменитостей? Или, допустим, их портреты. Газетные вырезки с упоминанием… Есть ведь очень много способов сохранить воспоминания о своем кратковременном великолепии! Нет, Джиобарди хранит именно скорлупки деликатесов, которые отведал! Мало того, что это просто глупо, так еще отдает некоторой некрофилией. А, что скажете?..
— А…а… похитили! Ее похитили… — пробормотал Клеорн, ненадолго оживляясь. — Надо срочно их спасать…