— Не, мы выпить хотели, — почесав в затылке, ответил осторожный. — А эта монстра, хозяйка "Пятой подковы", больше в долг не наливает.
Снаружи, со стороны где, предположительно, третий соучастник преступления угрожал дубинкой кучеру, донесся сдавленный крик.
— Не отвлекайтесь, — попросила Далия с любезной улыбкой. — Значит, "Пятая подкова" — это…
— Постоялый двор, — объяснили грабители. — Раньше им Николь одна владела, ну, конечно, у нее там штуки три помощницы на кухне крутились…
— Полин!!! — вдруг заорала Напа, память которой среагировала на словосочетание "помощницы на кухне".
Грабители вздрогнули и начали оглядываться в поисках выхода.
— Я про нее совсем забыла! — объяснила гномка для Далии. — А вдруг я опять заперла ее в морозильнике?! Надо срочно писать Ньюфуну, чтобы он ее выпустил!
— Да не волнуйся, если что, замороженной она прекрасно сохранится до нашего возвращения.
— А если нет?
— Если нет, то, поверь, трупом больше, трупом меньше — на твою дальнейшую жизнь это никак не повлияет. Господа, простите, что нас отвлекли. Я вас внимательно слушаю: значит, раньше гостиницей "Пятая подкова" владела хозяйка, а сейчас… Куда вы, господа?
Дверца кареты, наконец, поддалась совместным усилиям, распахнулась, и оба грабителя выпали наружу. Гномка, на которую отрезвляюще подействовала внезапно обретенная свобода, выхватила из-под своего сидения заряженный арбалет и бросилась в погоню за горе-налетчиками.
Далия перехватила ассистентку за шиворот.
— Напа! Ты хотела писать письмо Ньюфуну, — напомнила она. — Или на тебя жара так действует? Что-то мне кажется странным перепрыгивание твоего Разума с темы на тему.
— Прости, Далия, — покаялась Напа. — Они же сами сказали про "помощниц на кухне", я вспомнила про Полин, как я прошлый раз на два дня заперла ее в кладовке, бедняжку, а потом они же вдруг и побежали, и… Жара действительно кошмарная…
— В Великой Пустыне будет еще хуже, — мрачно предрекла алхимичка. — Может, повернем назад? Нет? Ну, как знаешь. Кстати, арбалет у тебя заряжен?
Гномка рассеянно кивнула.
— Рязряди его, — потребовала Далия. — А то получится…
Снаружи кареты послышались шаги. За дверью начал вырисовываться силуэт высоко мужчины в шляпе.
— …как в прошлый раз, — закончила фразу мэтресса, наблюдая, как выпущенный случайным движением Напы арбалетный болт сбивает с кучера шляпу.
Несчастный человек, обязавшийся сопровождать алхимических барышень в их путешествии, со вздохом поднял головной убор, осмотрел дырочку, оставленную стрелой, и спросил:
— Ну что, вы живы?
— Ага, — радостно улыбнулись обе путешественницы. — Едем дальше!
Постоялый двор "Пятая подкова" был заведением с вековой историей. Здесь издавна останавливались торговые караваны, идущие из Вечной Империи Ци в западные земли; шестьдесят лет назад здесь почти полгода прятался знаменитый бандит из Вертано Жан Д'Айк; в этом двухэтажном доме — вернее, в том здании, которое сгорело перед тем, как было возведено нынешнее строение, — во времена Луазской кампании располагался на ночлег отряд Октавио Громдевура, тогда еще не генерала и даже не лейтенанта, но погуляли ребята на славу… "Здесь был Вася", — нацарапал кто-то гвоздем на стене, и хозяйка гостиницы Николь по прозванию Кружка объявила, что оторвет руки тому идиоту, которому приспичило поупражняться в саморекламе.
Иначе говоря, место известное.
Карета проехала под аркой ворот, растрепанный подросток бросился открывать дверцы экипажа, а чуть покачивающийся солидный мужичок, выгребая солому из бороды, вышел из распахнутых дверей конюшни, чтобы помочь вознице с лошадьми.
— Мы — обедать, — важно объявила Далия, выбираясь из кареты. Твердо убежденная в необходимости конспирации, она предстала перед обитателями "Пятой подковы" с чисто умытым лицом, стянутыми в тугой узел волосами, огромных очках в металлической оправе и черной пелерине. Накидка закрывала фигуру алхимички от шеи до середины бедер, и в сочетании с черным платьем смотрелась как наряд практикующей учительницы из Ордена Акимании Дельфийской.
Следом за мэтрессой выкатилась гномка, в такой же черной длинной пелерине. Огненно-рыжая гномка. С маленькой шелковистой бородкой цвета меди. Длинные косы апельсинового цвета спускались из-под шлема до поясного ремня.
Нет, но вы заметили, что эта гномка бородата?! Она такая симпатяга с этой рыжей полосой на подбородке!
— И лошадям пора перекусить, — ответил кучер. — У вас есть полчаса, или минут сорок…
— Лучше час, — попросила Напа. — Я уже устала сидеть… Хочется размять ноги, пройтись…
— Вы обещаете, что продержитесь час без своих обычных глупостей? — подозрительно уточнил кучер. Из-за того, что он закрывал лицо от дорожной пыли цветастым платком, голос звучал глухо и неразборчиво.
Далия фыркнула:
— Тоже мне, умник выискался… Пошли, Напа. И не трогай бороду руками, вдруг отвалится!..
Барышни прошли внутрь дома, а их сопровождающий вернулся к лошадям.
— Хорошие кони, браток, — осклабился местный конюх. Кивнул на конягу, запряженного слева: — Смотри, даже не вспотел нисколько! Второй упрел, бедняга. Шкура у него чего-то мохнатая…
Конюх сделал попытку погладить ближайшее животное, но то как-то дернулось, захрапело, да и хозяин экипажа подоспел:
— Я сам. Вы лучше не трогайте, они кусаться могут.
— Ну, сам, так сам. Мне ж забот меньше. Распрягать будешь? Надолго твои кикиморы к нам пожаловали? — конюх выудил из бороды соломину и принялся ковыряться в зубах.
Немногословный возница отрицательно покачал головой.
— Мне только напоить лошадей, и мы дальше, кхм, поедем. Где вёдра?
Конюх показал на большой каменный желоб, выполняющий при "Пятой подкове" функции водопоя.
— А где у вас можно купить молоко?
— Молоко-о? — недоверчиво протянул конюх. На его памяти большинство кучеров предпочитали напитки покрепче и попрозрачнее. — Тебе сколько? Кружку, две? Кувшин? Или флягу наполнить?
— Мне — два ведра, — честно ответил спутник мэтрессы и ее ассистентки. Заметив изумление в глазах собеседника, он откашлялся и уточнил, что всего лишь выполняет требования владельца лошадей — тот велел поить молоком, значит, надо поить. Будут ли лошади пить или не будут, это другой вопрос, можно даже сказать — философско-онтологический…
— Ну-ну, дело, конечно, подневольное, — задумчиво согласился конюх. Потом, не спуская глаз с лошадей, махнул рукой и коротко объяснил, как найти требуемую жидкость в ближайших окрестностях.
Кони действительно были замечательные. Особенно тот, змеисто-изогнутый, который явно проделал дальний путь, по летней жаре, но не вспотел ни капельки. Воспользовавшись тем, что кучер экипажа ушел по своим делам, конюх обошел, посмотрел, оценил серебристый отлив вороной гладкой шкуры, сильные ноги, точеные копыта. Потом обошел и полюбовался на второго коня — мощный битюг, шерсть, конечно, немного странноватая, слишком длинная, с бурым отливом, но в целом коняга хороший. Сильный, выносливый…
Задумчиво прожевав соломину, конюх принял решение и поспешил к черному ходу гостиницы.
— Куда прешь, кобеляка? — неласково отреагировала на появление на кухне конюха кухарка. — Навозу приташшишь! А мне потом с пола не моги ничего в котел бросить!..
— Уймись, не до тебя! Лучше скажи, где хозяин?
— Да где и раньше, — объяснила кухарка. — Стоит у стойки, рядом с хозяйкой. Ждет, шоб кто-нить выпивку попросил. Да только никто не спрашивает. Фигу хозяин сегодня, а прибыль дождется.
— Это почему? — мимоходом полюбопытствовал конюх.
— Так ить божеские люди сегодня у нас кушать изволят, — с проникновенным, можно даже сказать — истовым видом произнесла женщина. Вареная картофелина, которую она выкладывала на большое блюдо, вдруг юркнула под стол. Кухарка подняла, поплевала и аккуратно протерла беглянку передником: — Божеские, — повторила она и понесла угощение в обеденный зал.
Конюх прошмыгнул следом.
Приблизительно полгода назад Николь-Кружка сочеталась законным браком со своим давним знакомым, Куртом, который частенько заглядывал в "Пятую подкову" на пути из Луаза или в Луаз. Родом Курт был из Пелаверино, но свою принадлежность к герцогству тщательно скрывал, потому как… Одним словом, были причины.