Так, слово за слово — и Далхаддин, присутствовавший на совещании высших волшебников в качестве самостоятельно передвигающегося предмета меблировки, едва не оказался на той самой магической войне, которой грезил наяву его учитель. Сдержаться и не выдать на-гора пару-тройку сверхмощных заклинаний и мэтру Мориарти, и мэтру Фледеграну, и друиду Закарваусу, не говоря уже о вспыльчивых цинцах и эль-джаладцах, стоило великого труда.
Потом у кого-то — кажется, у мэтра Аэлифарры, или у того же Мориарти — родилась идея. А почему бы не дать Судьбе шанс проявить себя открыто? Пусть подаст знак и отметит — причем прилюдно, не скрываясь, — кого из магических созданий она считает достойным покровительствовать следующему году?
Мысль была настолько новой и оригинальной, что сразу вызвала восторг у большинства присутствующих. Более того — Кадик ибн-Самум не стал плеваться и, по своему обыкновению, призывать Духов Пустыни пожрать того нечестивца, который осмелился демонстрировать свою глупость, — а наоборот, поднялся, опираясь на плечо Далхаддина, и с вежливой улыбкой пригласил организовать выборы Покровителя Года в их Великой Пустыне.
"Пустыня мигом расставит всё на свои места," — ехидно прокомментировал учитель чуть позже, когда они с Далхаддином вернулись в Хетмирош, — "Пустыня не прощает ни глупости, ни самодовольства, ни грёз о величии. Пустыня пожрёт наших врагов, и тогда они поймут, насколько глупо было бросать нам вызов!"
О предстоящем состязании в Магическом Искусстве Кадик ибн-Самум высказывался так пространно, искренне и прочувствованно, что Далхаддин-Улитка некоторое время задавался вопросом: неужели во всем мире найдется хоть один человек (кентавр, гном, потомок эльфа — неважно), который всерьез отнесется к предложению эльджаладского волшебника? Ведь даже глупой козе его, Далхаддина, троюродной бабушки понятно — Кадик ибн-Самум приглашает в гости, только если готов отравить "дорогих гостей"… А уж их давние счеты с мэтром Мориарти…
К изумлению Далхаддина, в байку о Честных Соревнованиях Магов поверили многие. "Добром это не кончится," — решил для себя ученик волшебника. Но делать было нечего, и он отправился шпионить за прибывшими в Пустыню два дня назад ллойярдцами.
Хетмирош не был замком в красивом и величественном смысле этого слова, не был и крепостью, если воображение отказывается представить крепость без стен, башен и прочих укреплений. Правильнее всего было бы назвать Хетмирош городом (а если быть честными до конца — то и деревней), рыхлым холмом возвышающимся у Великой Пустыни. В отличие от Восьмого Позвонка или Лаэс-Гэора Хетмирош никто не возводил — он возник сам, в трех лигах от Ильсияра, за многие столетия, в течение которых звездочеты, чародеи и колдуны искали уединения и места средоточия Силы. Волшебники селились на холме, на склоне которого бил родник с чистой водой; постепенно к ним присоединились ученики, а где ученики — там и слуги, сарайчики для осликов и верблюдов, домики для жён — куда ж без них, небольшие палаты для приезжих — ведь все эти гороскопы, заклинания и амулеты рано или поздно должны найти своего хозяина. Так, постепенно, на холме вырос большой человеческий муравейник; на вершине — каменный дворец, в котором происходили совещания сильнейших волшебников Эмирата и который считал своей личной собственностью древний старец Кадик ибн-Самум, чуть ниже — башни и лаборатории магов, еще ниже — дома для учеников, жен и прислуги, еще ниже — все остальные…
Как уже говорилось, от Хетмироша до Ильсияра было три лиги пути, практически безлюдных, если не считать нескольких еле живых лачуг бедняков и старого полуразвалившегося дома, считавшегося нечистым, злым местом (поговаривали, что там живет чудище-людоед).
К великому удивлению Далхаддина, спустившегося с вершины холма, он увидел, что всё это пространство перемигивается редкими огоньками походных костров. Да-а, кто ж знал, что в мире столько легковерных…
Вообще-то, слухи, что начиная с месяца Горы в Ильсияр потянулись будущие участники магических состязаний, до Хетмироша доходили и раньше. Однако Далхаддин, считая себя образованным человеком, отказывался представить себе истинный размах предстоящего состязания. Подумать только, да здесь столько народа, что хватит основать еще один Хетмирош!
Что примечательно — и в самом Эмирате нашлись умники, по-своему истолковавшие правила грядущих соревнований, верно заметив, что никаких особых условий, какими магическими или сверхъестественными качествами должны обладать бегущие наперегонки твари, нет. А значит, и обыкновенные лошади, верблюды, ишаки и даже куры-несушки вполне могут стать Покровителем следующего года. Правда, если сумеют пережить недельное пребывание в Великой Пустыне. Поэтому торговцы бегающим, лающим, летающим и блеющим товаром со всего Эль-Джалада и ближайших земель тоже потянулись в Ильсияр, вызвав небывалый ажиотаж на местном рынке.
Поговаривали, что кто-то из вельмож Вечного Императора пообещал пригнать для участия в соревнованиях лучших жеребцов из своего племенного табуна, а несколько купцов из Бирмагутты наоборот, решили никуда не уезжать, пока их главное транспортное средство, огромный серый слон, не раздавит всех конкурентов и не научит уважать себя, великолепного.
После небольшого размышления Далхаддин пришел к выводу, что среди погонщиков скота и варваров-пришельцев его лиловый халат, расшитый звездами, будет слишком бросаться в глаза. Кто знает, может, среди пришлого люда найдется кто-нибудь, разбирающийся в традициях обучения эльджаладских волшебников, и поймет, что три серебряные звезды означают, что данный ученик свободно владеет тремя дюжинами заклинаний, а одна золотая звездочка — что достиг заметных (по мнению старших магов) успехов в одной из классических дисциплин. Для Хетмироша самыми почитаемыми отраслями Магического Искусства считались изготовление големов, предсказания, заклинание Духов Пустыни, общение с мертвыми и демонология, — увы, успехи Далхаддина в вышеперечисленных искусствах были весьма скромными. Но у него был несомненный талант, который оценили еще в детстве, когда всей деревней собирали медяки, чтобы послать Далхаддина магам в ученики — он чуял воду. Для жителей Великой Пустыни этот Дар был великим благом, которым могли похвастаться далеко не все волшебники, и которые дали право Далхаддину на маленькую золотую звездочку, вышитую на плече.
Еще четыре таких же звезды — и он будет считаться полноценным, самостоятельным волшебником. Ну, если не удастся поразить старейших магов своими талантами — то хотя бы еще девять серебряных звезд. Как говориться — есть куда приложить свои таланты и усердие…
Далхаддин-Улитка заглянул в небольшой караван-сарай на окраине Хетмироша и за горсть медяков обзавелся послушным осликом и получил в придачу "одеяние варвара". Хозяин караван-сарая предлагал кольчугу и меч, но осторожный от природы ученик выбрал наряд мирного, как уверял ушлый купчина, обитателя северных земель: черный… хмм… как бы халат, но застегивающийся на пуговицы, со строгим подступающим к горлу воротом и обилием кармашков в широких рукавах и длинных полах. Выучив, что наряд называется «мантия», и что его носят, по странному совпадению, ученики варварских магов, Далхаддин сел на ослика и потрусил в стан потенциального соперника. На разведку.
Путешествуя в сторону Ильсияра, мимо разбитых на каменистой земле палаток, блеющих стад, небольших табунов, фургонов, карет, мимо костров, где звучала речь на нескольких языках, Далхаддин не уставал удивляться разнообразию и величию мира, в котором он, оказывается, жил. Воистину, велики и милосердны Духи Пустыни — создав собственное царство бесплодных песков и злых ветров, они дозволили всему остальному миру жить своим умом… Зрелище, как несколько кентавров помогают своему друиду вырастить у дороги маленькую зеленую полянку, вызвало у Далхаддина острый приступ зависти — эх, ему бы так научиться! И одновременно, ученик испытал тоску — этих бы друидов, или хотя бы их заклинания, да в его бывшую деревню, какие бы урожаи можно было бы собирать…