Пока во дворе народ шумел и искал виноватого, а также, не обладая воображением студентов Университета королевства Кавладор, пытался осмыслить возможную причину оживления пыльной тары из грубой холстины, Луса готовила обед. Повесив на крюк в камине большой медный котелок, она вдохновенно бросала туда овощи, подсыпала пшено и гречу, время от времени помешивала, скрупулезно отмеряла большую деревянную ложку соли, соли и еще раз соли, а, чтоб совсем уж было не скучно, время от времени запивала табачный дым глотком из глиняного кувшина.
Жидкость, содержащаяся в кувшине, приводила Лусу в благодушное состояние, звала к кулинарным подвигам, и заставляла добавлять в котелок рыбьи головы, подозрительную траву, совершенно безопасные на вид малосольные огурчики и кусок мела… Ах, нет, мел попал в котелок по ошибке. Да ладно — не вылавливать же?
Жаль, что Раддо не велел кормить девчонку — он присылал со своими слугами для пленницы нормальную пищу, которой Луса иногда закусывала, а нынче, видимо, придется, как обычно… Парарим-парара, — напевала Луса, очевидно, представляя себе, что не обед для грузчиков она готовит, а, как минимум, парадное блюдо для королевского обеда…
К тому времени, когда котелок начал закипать, побулькивая и распространяя запах многочисленных ингредиентов, составляющих его содержимое, Луса употребила столько жидкости из кувшинчика, что зрелище ползущего по полу мешка на кошачьих лапах ее не очень впечатлило. Когда мешок глухо стукнулся о дверь стоящего в углу буфета, вызвав переполох в рядах глиняных мисок, Луса лишь выпустила кольцо дыма и задумчиво принялась жевать листок крапивы, которая использовалась ею в качестве узеленителя варева. Когда после нескольких фальстартов Мешок вдруг подпрыгнул вверх и повис, уцепившись за повешенный на гвоздь старый дорожный плащ, Луса от удивления икнула. Когда же Мешок сполз по плащу, прекратив одеяние в набор лоскутов, брякнулся, издав хорошо слышимый металлический лязг, и принялся возмущенно материться на чистом кавладорском, иногда с вкраплениями просторечных буренавских идиом, Луса поняла, что что-то в мире пошло неправильно и взревела раненой медведицей.
Коту, разумеется, стало интересно, какая игрушка издает столь завлекательные звуки, он пошел, куда глаза… э-э… очень плохо через холстину глядят; Луса бросилась прочь, отмахиваясь от угрозы поварешкой, высоко подхватив юбки и часто пыхтя трубочкой.
Сделав несколько кругов вокруг старого кресла и корзины с жутким рукоделием, убегающая от Мешка Луса нашла идеальный выход. Из положения — почему-то сейчас найти выход из дома у нее не получилось. Преодолев коридор в рекордно короткое время, сторожиха влетела в каморку пленницы, с визгом пересчитала пятой точкой ступеньки лестницы, рухнула в сундук, закрыла за собой крышку и принялась громогласно воспевать хвалу Асгадиру Внезапному, прося его защитить бедняжку Лусу от всевозможных иногда случающихся бед…
Джоя осторожно постучала по крышке сундука. Все-таки собственность, собрат по несчастью, так же, как и сама дацианка, похищенный из уютной мансарды талеринской ресторации…
— Изыди! Изыди, демон! Тьфу на тебя! — закричала Луса и выпустила из-под крышки струю табачного дыма.
Джоя не поняла, чем вызвана подобная реакция, посмотрела по сторонам, увидела свое воображение — оно выпростало увенчанную шипастой каской голову из холстяного мешка и довольно облизывалось у распахнутой настежь двери, и решила, что это ее шанс сбежать.
Поднялась по лесенке, выбралась во двор — порядком удивилась, увидев постанывающих грузчиков, валяющихся на утоптанной земле и две дыры в заборе, очертаниями напоминающих силуэты троллей, и поспешила выйти за ворота.
Может быть, этот побег и не соответствовал канонам детективного жанра, — размышляла Джоя, — но ей хотелось как можно быстрее оказаться в Талерине, в уютной и безопасной мансарде ресторации "Алая роза".
Черно-Белый Кот на секунду опоздал — его мешок зацепился за какой-то торчащий гвоздь. С хрустом избавившись от надоевшего одеяния, плод алхимической фантазии пошел следом за Джоей на юг, в сторону самой короткой тени, которую отбрасывало полуденное светило.
Сначала Джоя и Кот шли по неровной тропе, стараясь как можно быстрее покинуть пределы негостеприимного дома с глубоким подвалом; потом вышли на широкую, мощеную дорогу, где, немного нервно оглядываясь на город из желто-серого камня, девушка спросила у проезжающих, как добраться до Стафодара. Почесав круглые умные головы, погонщики небольшого каравана (три фургона и одна телега), махнули рукой и подробно объяснили, что идти надо на северо-запад, но лучше — просто на север, а потом дать небольшой крюк на юго-запад. В этот момент Джоя поняла, что в данной конкретной местности Буренавии свила гнездо многоголовая гидра пелаверинской экономики: подозрительные путешественники говорили не на буренавском, которого Джоя не знала совершенно, а на пелаверинском, который угадывала по некоторым отдельным словам. Поэтому девушка решительно направилась в совершенно противоположном направлении, а Кот, промурлыкавший цветистую благодарность за совет и тем самым доведя погонщиков до состояния, в котором даётся зарок трезвости, пошел следом, гордо подняв хвост.
Спустя некоторое время, решив, что уже ушла на юг достаточно, Джоя завернула, как ей показалось, к северо-востоку. Пейзаж не отличался оригинальностью — каменистая почва, камни, выжженные солнцем редкие былинки по обочине дороги, снова камни и снова каменистая почва. Что очень странно — ни одного дерева из тех, которыми славится Северное королевство.
Поэтому, завидев вдали дом, стоящий чуть на отшибе возвышающегося посреди каменистой равнины города — розовато-оранжевого в лучах заходящего солнца, под темно-терракотовыми черепичными крышами, — уставшая Джоя и категорически голодный выкормыш воображения поспешили к нему, как к последней надежде.
Пробравшись через большую, размером с тролля, дыру в деревянном заборе и мимоходом подивившись безалаберности обитателей, бросивших телегу с товаром прямо посреди двора, беглецы пробрались в сарай, забрались на самый верх, под крышу, где было сложено прошлогоднее сено, и сладко заснули.
Почти в тот же самый час, когда фанфары в Королевском Дворце Талерина радостно возвестили начало торжественного обеда по случаю свадьбы принцессы Ангелики, господин Бонифиус Раддо спустился в столовую своего дома номер 13 по Бурдючной улице города Бёфери, придирчиво обозрел уставленный яствами стол и приступил к трапезе.
Компанию ему составил Огги Рутфер — основательно осунувшийся, с темными кругами под глазами, он уныло вздыхал над тарелкой овсянки. Хрумп, которому выпала честь прислуживать фрателле за столом, крутился рядом, подливал Бонифиусу вина, подавал закуски, воровал кусок за куском — короче, вёл себя, как обычно.
У господина Раддо было великолепное настроение — он, наконец-то, придумал, как испортить жизнь мэтру Иллариану, также предприимчивый делец провел ревизию одного из складов и обнаружил запасы некоего зелья, повышающего шансы кавладорской борзой по кличке Сонечка выиграть состязания в Великой Пустыне, а еще… а еще сегодня-то уж точно генерал Громдевур не появится на пороге дома фрателлы и не попробует в очередной раз набить главам консорциума "Фрателли онести" морды… На фоне повышенного оптимизма у Раддо случился приступ расположения к ближнему, и он поинтересовался, почему у Огги столь бледный и замученный вид. Вроде, лекарь сказал, что ты без пяти минут здоров, верно? Врал, поганец клизменный?
— Может, и врал, — печально согласился Рутфер. Поковырял овсянку, вздохнул и решительно отложил ложку. — Я вот что думаю, фрателла… Не случайно со мной все эти неприятности случились.
— Мм? — вопросительно промычал Раддо, сосредоточившись на бараньих ребрышках.
— То знак мне. Свыше. — Уточнил Огги. И, набрав воздуху, как пловец — перед решительным заплывом, бросился в омут с головой. — Мне кажется, что моя неожиданная болезнь — предупреждение, что пора завязывать с вашими поручениями.
— Гы-гы, — засмеялся Хрумп, уверенный, что Огги таким нестандартным способом разыгрывает хозяина. Бонифиус тоже, кстати сказать, так подумал.