К «верблюдице» Далия уже начала привыкать, но вот «крокодилица»… "Ну, патриарх этнически-деформированный, зоофил-словесник, ты у меня получишь "мутные воды", ты у меня попляшешь… Хотя что это я? Он ведь не инспектор Клеорн, чтоб относиться к его словам серьезно, можно и потерпеть. А потом… потом — отомстить обязательно. Жестоко и коварно," — решила алхимичка, а потому спросила, улыбаясь крокодильей улыбкой:
— Что ж вам понадобилось в Пустыне? Вроде состязания начнутся только через два дня…
— А, работали с бронзой, — отмахнулся Далхаддин. Всё утро, пока достойнейший Кадик гонял его по Пустыне, он сочинял поэму в адрес несравненной красоты, доброты и прочих визуальных и скрытых достоинств прекраснейшей Далии, а потому спешил излить вирши из глубин влюбленного сердца, пока не забылись. — Послушай, что я сочинил в твою честь: В хладных водах, в мерзкой слизи я искал твой образ нежный…
"Так. Теперь слизь. Парень, ты нарываешься!"
— Только не говори, что вы с учителем играли в гномов. Что за бронза?
— А, всего лишь средство магической связи. Эльфы в таких случаях всегда предпочитали работать с кристаллами, а наши — с металлами. Делается бронзовая заготовка — тринадцатиугольник — зачаровывается и потом работает на передачу информации. Вот мы с учителем и пробежались по основным ориентирам, где будут проходить состязания, подновили старые диски, установили новые… — Но ты слушаешь мою поэму, о длинноносая? — ревниво осведомился Далхаддин. Далия тут же ответила голоском певучим и нежным:
— Конечно, конечно, я вся внимание! Продолжай. Про слизь — звучало так здорово, свежо, неординарно!
— Падал в мусорные кучи, чтоб найти тебе подобных…
Пока Далхаддин, вдохновенный и поэтичный, рассказывал, какие невзрачные местности посетил, прежде, чем встретил прекраснейшую из ученых женщин, Далия, с усилием сохраняя на лице выражение добродушного восхищения словами поклонника, любовалась на лагерь участников магического дерби. Вот группа оборотней — на диво экономные буренавцы предпочитали ночевать под плащами, растянутыми на колышках, но зато чрезвычайно трепетно относились к любым попыткам пересечь невидимую границу их территории — попытки строго карались, возникали громкие споры, не менее громкие разборки, и господин Иолинари каждое утро начинал с того, что объявлял дисквалификацию очередному участнику-претенденту. Чуть в стороне совещаются между собой юные адептки Премудрой Праматери Прасковии. Через плечо перекинуты холщовые сумки с вышитой эмблемой ордена, напоминающей анкх с лебедиными крыльями, на лицах — готовность перебинтовать кого-нибудь, залить кому-нибудь в глотку успокаивающий эликсир, прооперировать, зафиксировать… Или сначала фиксировать, а потом уже резать? Девчонки-жрицы были совсем молоденькие, но в их глазах читалась решимость не посрамить свою святую покровительницу.
Живописнее всего смотрелись зеленые островки, взращенные иберрскими и фносскими друидами — маленькие полянки разнотравья, крошечные поля пшеницы и овса, невысокие деревца, с помощью магии закрепившиеся на песчано-каменистой почве, приятно разнообразили пейзаж. Карза-нейсс, предназначенные для участия в состязаниях, «смотрели» на съедобно-декоративную растительность свысока, как и подобает чемпионам породы посматривать на отдаленных, слабых, немощных, полуслепых и только и умеющих, что фотосинтезировать, родственников.
Тролли, подгоняемые хозяйственным гномом из клана Гогенбрутт, волочили огромный ковер — проследив за ними взглядом, Далия увидела, как ковёр расстилается перед великим и несравненным, единственным на весь лагерь слоном. Его хозяева, купцы из Бирмагутты, отважились на откровенное жульничество — по крайней мере, на взгляд мэтрессы. Они пустили слух, что каждое прикосновение к бивню, уху или хвосту серого гиганта приносит удачу. Народ попроще — кентавры из Фносса, некоторые не-пелаверинцы, гномы, недавно покинувшие свои шахты и еще доверяющие людям, — купцам верили и платили медяки за право погладить живой «артефакт». Судя по тому, что купцы кормили своего слона самыми отборными овощами и фруктами, а теперь еще и бросили ему под ноги огромный ковер, дела у них шли неплохо…
— Червячком сложившись вдвое, приползу к тебе под вечер… — не унимался Далхаддин.
Прошелся гоголем жилистый молодой человек, в одежде новенькой, яркой и безвкусной. Следом за ним вышагивала очень красивая, породистая борзая с длинной черной шерстью — парень весьма неумело, зато очень крепко тянул за поводок всякий раз, когда собака отвлекалась понюхать чужие ноги. Растрепанная прическа молодого человека и общая сальность во взоре что-то напомнили Далии, она нахмурилась, припоминая, где могла бы видеть этого франта…
Но тут увидела зрелище еще более занимательное.
По лагерю, громко зазывая угощаться "баран-курыц-лепешк!" шел эльджаладец, торгующий едой. Халат расцвечен всем вышеперечисленным еще во времена правителей из рода Гиджа, на пузе — большая корзина, укрытая куском полотна, на круглом румяном лице — вечная улыбка довольного собой человека.
Оборотни, как по команде, начинали жадно принюхиваться и глотать голодные слюнки; Далия сама бы не отказалась попробовать чего-нибудь вкусненького, но тут откуда-то сбоку к торговцу подошли одновременно три покупателя. Две девочки — одна лет четырнадцати, другая года на два младше, — худенькие, с длинными темными косичками, заплетенными на эльфийский манер, обе в почти одинаковых костюмчиках ноского темно-зеленого шелка, — такие наряды обычно выбирали юные дворяночки, чтобы упражняться в езде верхом, или других подвижных забавах.
А третьим покупателем был… вы не поверите. Карлик. Не гном, о, нет — за то время, пока Далия жила в ресторации "Алая роза" она повидала гномов самых разных кланов, так что ошибка полностью исключалась. У карлика была уродливая лысая голова, выступающий вперед острый длинный нос, густые ярко-рыжие брови, узкие плечи, на которых покоился кружевной воротник, черный бархатный костюм странного покроя… Вопрос: какова вероятность, что у этого странного создания есть брат-близнец, со светящимися в темноте оранжевыми глазами, проводящий ночи в попытках подобраться к Книге Участников состязаний?
— Если будешь ты ужасна, как сейчас, отрада сердца, — разорялся Далхаддин.
— Слушай, а колдовать-то ты умеешь? — невежливо перебила Далия вдохновенного поэта.
— Кто — я? Конечно, умею, — ученик мага чуть опешил, но достаточно быстро перестроился на новую тему разговора. К тому же — он знал, что рифма "белолица-бегемотица" как-то уж слишком притянута за уши…
— Можешь колдануть что-нибудь, чтоб проследить вон за тем странным созданием? — Далия кончиком пальца указала на карлика, шумно возмущающегося порцией завернутой в лепешку баранины, полученной от разносчика.
— Могу… — храбро соврал Далхаддин. — Только — зачем?
— Думаю, — прищурилась Далия. — Это один из тех злоумышленников, лелеющих тайные планы сорвать состязания по выбору Покровителя Года.
— Что? — изумился Далхаддин. — Да кому в голову могло прийти подобное коварство! Оскорбить наши чистые, благородные помыслы! Мы ведь с открытым сердцем предоставили Великую Пустыню для того, чтобы Судьба сказала свое веское слово, выбрав самого достойного! Сейчас я ему…
— Тихо! — ухватила за рукава пылкого поклонника алхимичка. — Действовать надо тонко и деликатно! А вдруг я ошибаюсь, и планы лелеет кто-нибудь другой? Проследи за ним. Просто проследи — надо узнать, что он будет делать дальше…
Девчонок карлик заприметил еще до того, как они практически одновременно с ним подошли к разносчику. Они бросались в глаза — весь их вид, красивый, лощеный, довольный жизнью, просто взывал устроить им какую-нибудь пакость. Сестрички появились в лагере Участников еще три дня назад, вместе с магами из Лаэс-Гэора, визжали от восторга, наблюдая, как ворочается, устраиваясь в выкопанной посреди пустыни ямке, Золотой Жук (вот уж действительно чудовище! По всей видимости, способное проглотить корову и не подавиться), потом начали носиться везде и всюду, рассматривая прочие диковины. Они чуть не оглушили бедного карлика, оглушительно выразив свое удивление и испуг при виде энбу; потом их угораздило не заметить болотце — маленький рукотворный… вернее, маготворный водоем, сделанный специально для того, чтобы ллойярдские ташуны не погибли от засухи. Младшая сестричка оступилась и угодила сапожком в болотную жижу, пока старшая ее, причитая, вытаскивала, один из ташунов — самец с ярким разноцветным гребнем — попытался схватить шумную добычу. Визгу было…