На этом интригующем моменте я замолчала, выразительно глядя на буйную рыжую шевелюру начальника, прикидывая, сколько крови из него надо выцедить. Очень хотелось, что бы всю. Можно даже прямо сейчас. Так сказать, наглядно продемонстрировать наше желание выполнять свою работу. И я даже согласна завести старого петуха, что бы он снес яйцо. Знаете, мало ли что... Ради того, что бы прикончить этого человека, я уже думаю и правда сделать вид, что я великий алхимик, изобретающий Философский камень. Но неужели не понятно, что камень назвали философским, как раз потому, что о нем можно только размышлять, философствовать, рассуждать, но никак не создавать?
- И в чем проблема? Это так сложно? Яйца продаются в магазине, и лягушку можно купить в магазине! Вы просто зажрались и совсем не хотите работать. - заключил Георгий Победоносов, недовольно поджимая губы. Черт, а я-то думала, что же я тут третьи сутки безвылазно делаю? А я тут работать не хочу, оказывается. Ну уж теперь-то все точно встало на свои места. Спасибо, добрый господин, за науку.
- Давайте так. - медленно стянув очки с носа, я подняла на него изучающий взгляд серо-зеленых глаз, что уже само по себе было дурным знаком. Коллеги мою метаморфозу заметили, и теперь тихонько прятались под столы. - Вы сейчас забираете свою книгу, разворачиваетесь ровно на сто восемьдесят градусов, выходите из лаборатории, садитесь на дракона и улетаете обратно в ту сказку, из которой вы прилетели. Можете по пути залететь в продуктовый магазин и спросить у продавцов яйца пятнадцатилетних петухов. Если найдете, то я вам клянусь, что сменю профессию на алхимика, и впредь буду работать лично на вас без зарплаты и выходных. За проценты, так сказать. Но до тех пор, если не хотите, что бы о вашей патологии узнало министерство или патологоанатомы, лучше здесь не появляйтесь. У нас на носу сдача годовых результатов исследований, и погоня за химерами в их число не входит.
- Да вы знаете, кто я такой?! - возмущенно заорал Георгий, брызжа не менее возмутительной слюной. Вообще-то у нас тут стерильность, а он мало того, что натоптал своими ботинками мне тут, так еще и свой биологический материал разбрызгивает бессовестно. Никакого понятия о гигиене у человека. А со здравым смыслом он и вовсе не встречался за всю свою долгую сорокалетнюю жизнь.
- Это не входит в число моих обязанностей. - холодно ответила я, краем глаза наблюдая за тем, как от его крика звякнул ротационный вакуумный испаритель. А вот это плохо. У нас и так финансирование оставляет желать лучшего, из-за чего мы вынуждены пользоваться устаревшим изношенным оборудованием. Но если перманганат аммония, который мы сейчас выпариваем, высыпется на стол, то...
Додумать я не успела. Старенький испаритель посчитал свой жизненный путь оконченным, и раскололся, являя миру свое содержимое.
Взрывоопасное содержимое. Перманганат аммония в таком количестве легко вступает в реакцию с воздухом, за короткий промежуток времени выделяя большое количество тепла. И единственное, что я успела сделать, прежде чем раздался взрыв, это упасть на пол и прикрыть голову руками.
Но это не помогло. Короткий миг нестерпимого жара, яркая вспышка света, грохот, в котором потонули крики других людей, и мир погрузился в спасительную темноту, утаскивая за собой и мое сознание. Черт бы побрал всех философов и их нежелание пахать поля. Это стоило мне жизни.
Глава 2
Государство Сатеон. Планета Цвейтан. 5218г после Объединения.
В себя я приходила с большим трудом. Сознание все время норовило уплыть в далекие дали, но острые камушки, что врезались в спину, работали получше дефибрилляторов. Голова была тяжелой, но это почти не ощущалось на фоне неприятного зуда. Будто клей на голову вылили, и теперь он сохнет и чешется. Так! Какой клей, когда у меня ЧП на работе?! Мать честная, мы же подорвались! Эта мысль заставила пошевелиться и попытаться принять сидячее положение, как вдруг в тело словно вонзили тысячи игл, заставляя меня тихо застонать. Что ж так плохо-то? Хотя было бы странно, если бы было хорошо. Болит - значит жива.