- Конечно, Малтаэль. Вылечу. - мрачно прошептала женщина, набирая еще большую скорость.
- Спасибо, мама. Ты хорошая. Теперь ты понимаешь, почему я убил тех людей? Они сделали то, что я ненавижу. Сказали, что любят, а сами врали. - звонкий голосок мальчишки звучал так... по-доброму. Так нежно! Что женщину аж передернуло от липкого страха, ползущего холодным слизняком по спине. - Так куда мы едем?
- Я хочу показать тебе одно место.
- Ночью?
- Да.
- В дождь?
- Да.
- За сотни километров от дома?
- Да.
- Хорошо, мамочка. А зачем на мне эти веревки?
- Это такая игра.
- Будет весело?
- Не сомневайся...
В молчании они ехали еще четыре часа. Малтаэль тихо лежал связанный, но глаз он не сомкнул ни на минуту, а его сестра примостила голову у него на коленях и сладко спала, ни о чем не переживая. Герха же все это время размышляла, как быть. Ножом она бы не смогла, не смотря ни на что, она родила этих монстров. И по другому тоже не смогла бы. Тогда она решила завести их подальше, да там и бросить. Одних. Связанных и в глуши. Зверье в это время года особенно голодное, они сделают всю грязную работу за нее. А с нее же и без того хватит крови и ужаса. Больше она просто не вынесет. Хотя еще пару дней назад она была уверена, что и обычной смерти одного из членов своей семьи не пережила бы. А теперь смотрите, ее сын убил всю ее семью, она сама везет своих детей на верную гибель, и ничего, жива. Человеческая психика странная штука, она очень гибкая, и многое способна перенести.
И вот, когда ее нервы были уже на пределе, они достигли места, которое женщина посчитала подходящим. Живописный обрыв, у самого края которого, какие-то туристы установили лавочку. А дождь все не прекращался. Остановившись неподалеку, Герха какое-то время молча сидела и смотрела перед собой, в последний раз обдумывая свои действия, и снова не находя им альтернативы. Да, она поступит так, как считает нужным.
- Приехали? - спросил мальчик, который все это время молча следил за женщиной, проницательным не по годам взглядом. О, если бы Герха увидела этот взгляд, если бы она обернулась немного раньше, она бы десять раз подумала, прежде чем совершать такой поступок, но нет. Не увидела, не обернулась, совершила.
- Приехали. - выдохнула она, решительно выходя из корвета. Обогнув транспорт, она открыла заднюю дверь, и вытащила Малтаэля наружу. Мальчик уже весил прилично, и ей было не легко нести его на руках, но поджав губы, она отнесла его на скамейку, где и посадила. После этого она принесла туда и девочку.
- Ты это место хотела мне показать? Здесь очень красиво, мамочка. Мне и правда понравилось. - снова глядя на женщину наивным взглядом восьмилетнего ребенка, восторженно произнес мальчик. - Правда, мокро. И я немного замерз. И все еще не понял, для чего нужны веревки.
- Я принесу одежду. - мертвым голосом ответила женщина и развернулась обратно к корвету.
Она собиралась сесть и просто уехать. Не прощаясь и не оглядываясь. Оставить сына и дочь умирать от голода и жажды, от когтей диких зверей. И только она собралась уходить, как ее догнал вопрос сына. Вопрос, от которого у нее волосы дыбом встали, а интуиция завыла пожарной сереной, сообщая о надвигающейся опасности. И в свете того, что рассказал ей Малтаэль в машине, ее можно было понять.
- Мамочка, ты же меня любишь? - раздался за спиной звонкий голос мальчишки. Герха обернулась, и не смогла скрыть ужаса на лице, когда вспышка молнии осветила кривую ухмылку на детском лице. - Ответь, мама.
- Да. - прошептала женщина, хоть это уже и совсем не было так. Она не знает, почему эти слова вырвались из ее рта, как они вообще могли там появиться, но сказанного не воротишь. Сглотнув вязкую слюну, женщина быстро вернулась в корвет и уехала домой. Дело сделано. Осталось решить, как жить дальше, и жить ли вообще.
Она уехала, а Малтаэль сидел на скамейке под проливным дождем и ледяным ветром. Сидел опустив голову, и черные волосы падали на его худое лицо. Он сидел час, сидел два, сестра спокойно ждала, что он будет делать, и когда дождь все-таки стих, а на горизонте забрезжили первые лучи рассвета, он поднял голову к небу, и взгляд его был чернее самой темной ночи. Он так мало успел пожить в этом мире, но кое-что уже понимал.
Например то, что мама больше не вернется.
Она соврала ему. Она не любит его. Она такая же, как и другие. Она хочет его смерти.
Первый луч солнца коснулся его лица, и глаза Малтаэля вспыхнули алым светом. Алыми же искрами рассыпались веревки на худеньком теле мальчика. Следом они исчезли и с его сестры. Он посидел еще минутку так, не шевелясь, а после широко улыбнулся, спустился на землю, взял Ниалиру за руку и медленно побрел в лес. В той стороне находился его дом.