И мать-предательница.
Глава 6
Проснулась я рано утром. Вот точно уверена, что еще совсем ранее утро, но светло было, будто время уже перевалило за полдень. Быть того не может, я всегда просыпаюсь в пять утра. Еще со школы. Сладко зевнув, потянулась и перевернулась на живот, окончательно завернувшись в одеяло, как гусеничка. Нет, что-то слишком светло. Приподнявшись на локте, с интересом осмотрелась вокруг.
- Вот это номер. - присвистнула я, уставившись на тело, лежащее рядом.
Тело нагло меня игнорировало, хоть я и видела, что оно уже проснулось. Вот что не так с рабством в этом мире? Где такое видано, чтоб рабы спали с хозяевами? Настя, ты проснулась с мужчиной в одной постели, а тебя волнуют вопросы субординации? Ты слишком долго сидела в лаборатории.
- Лаборатория! - внезапно осенило меня, и я вскочила с постели. Но меня победило одеяло. - Ай.
- Упала? - раздался участливый вздох с кровати.
Раздаться-то раздался, но вот помощи не случилось. Перевелись джентльмены во всех мирах. Дама на полу валяться изволит, а рабу хоть бы хны. И я обиделась. Вот правда, взяла и обиделась. Чурбан бесчувственный этот раб бессовестный.
Не буду с него ошейник снимать, пусть страдает.
- Упала. - хмуро ответила гусеничка с пола. В ответ на что с кровати раздался грустный вздох, а потом тихий скрип. Так как спасать меня все еще никто не пришел, делаю вывод, что этот мужлан просто перевернулся на другой бок. Он думает, я дам ему поспать теперь спокойно? Пусть и не мечтает! Женская месть страшна и беспощадна, он еще не скоро узнает, что такое спокойный сон! Химией клянусь.
- Харон? - голосом, не предвещающим ничего хорошего, позвала я раба.
- Да. - хрипло отозвался он.
- Что ты делаешь в моей кровати? - задала я резонный вопрос.
- Сплю. - дал развернутый ответ мудчина. Простите, я хотела сказать "мужчина".
- Я же сказала тебе спать в гостиной. - напомнила я ему его место.
- Не сказала. - бессовестно соврала наглая морда.
- Сказала! - повысила я голос, а если бы могла, то еще и ножкой топнула бы.
- Не сказала. - не меняя тона, повторил он. Он еще и спорить вздумал!
- Но и со мной спать не сказала! - указала я на очевидное.
- Не сказала. - легко согласился он, а я аж зубами скрипнула от досады, что не могу ему прямо сейчас когтями в морду впиться. Вот что-то он меня прям бесить начал. Прям очень. Зря он так, ох зря.
- Немедленно вставай с моей кровати. - выдвинула я требование.
- Встал. - спокойно ответил он, выполняя приказ.
- А теперь подними меня. - выдвинула я второе требование.
- ... - но в ответ прозвучала лишь подозрительная тишина. Мне из-за кровати было не видно брюнета, но колбами клянусь, эта скотина ухмылялась!
- Слышишь? - капризно повторила я.
- А где ты? - включил он идиота, виртуозно играя на моих нервах. Типа если я его не вижу, то и он меня не видит?
- Слушай, я же все равно встану. С помощью или без, но встану. И отомщу. Не боишься? - тихо и нежно произнесла я.
- Боюсь. - совершенно серьезно брешет этот засранец.
И вот так мне захотелось посмотреть в глаза этого урода, что я нашла в себе силы, извиваясь, как самая толстая в мире гусеница, доползти до угла кровати и выглянуть из-за него. Говнюк стоял, как памятник самому себе, явно в последний момент успев нацепить на лицо вот эту постную мину, но хватило его не на долго. Едва он увидел мое злое красное лицо в плотном коконе белого одеяла, как его выдержке пришел конец. И пока я сверлила его злобным взглядом, он ржал, как последний мудак.
- Ну все! Это война! - дошла я до точки кипения, представляя, как мое одеяло превращается в плотное облако пара, набрасывается на Харона и снова превращается в одеяло, опутывая его с длинных ног до дурной головы.
- Что? - только и успел шокировано выдохнуть он, падая на пол и изумленно глядя на одеяло и меня.
- Все. - развела я руками, встав с пола и отряхивая свою ночную рубашку. Красивую, до пола, с кружавчиками и высоким воротом. Она была пошита из белой плотной хлопковой ткани в мелкий сиреневый цветочек. Очень миленькая между прочим, с длинным рукавом. - Вот лежи теперь здесь и думай о своем поведении.
Поймав его взгляд с прищуром и полюбовавшись на плотно сжатые губы, я высоко задрала нос и гордо продефилировала к окну, намереваясь уточнить у местного светила причины такого раннего восхода. Но едва я выглянула за окно, сразу стало понятно, что светило здесь не при чем. Небо только начало окрашиваться рассветным заревом, и к освещению все еще не имело никакого отношения.