оказывает весьма сильное влияние на участников операций. Рост цен привлекает
покупателей, и наоборот. Как могли бы существовать подобные
самоусиливающиеся тенденции, если бы кривые спроса и предложения не зависели
от цен на рынке? Между тем, даже беглый взгляд на товарно-сырьевые, фондовые и
валютные рынки подтверждает, что эти тенденции являются скорее правилом, чем
исключением.
В защиту теории оптимальной конкуренции можно заявить, что тенденции,
наблюдаемые на финансовых и на товарно-сырьевых рынках, являются лишь
временными отклонениями, которые в более длительной перспективе сглаживаются
под воздействием "фундаментальных" движущих сил спроса и предложения.
Необходимо помнить о том, что теория оптимальной конкуренции не предоставляет
описания процесса корректировки; она всего лишь анализирует ситуацию после
того, как все корректировки уже произошли. Недостаток этого аргумента — в
отсутствии гарантии того, что "фундаментальные" движущие силы откорректируют
"спекулятивные" скачки. Точно так же вероятно и то, что спекуляции изменят
условия спроса и предложения, считающиеся фундаментальными.
В случае нормального хода событий, спекулятивный взлет цен вызывает
противодействующие ему силы: предложение растет, а спрос падает, и временный
скачок сглаживается с течением времени. Но существуют и исключения. Например,
на валютном рынке устойчивое движение котировок валюты может оказаться
самоподдерживающимся вследствие своего воздействия на уровень внутренних цен
в стране. То же верно и в отношении фондового рынка, когда курсы акций могут во
многих отношениях повлиять на позицию соответствующей компании.
Рассматривая новейшую историю международных займов, мы также можем
заметить, что предоставление займов в избыточном объеме сначала увеличивает
кредитоспособность стран-должников, определяемую на основе их коэффициента
покрытия задолженностей, а затем, когда наступает момент требования банками
выплат, эта способность стран-должников испаряется. Вообще говоря, мы
обнаружим, что расширение и сокращение объема кредитования может влиять на
способность и желание должников возвращать задолженности.
Подтверждают ли эти исключения существующее правило, или же они делают
необходимым пересмотр общепринятой теории? Ответ зависит от частоты их
возникновения и от их серьезности. Если мы имеем дело лишь с единичным
случаем, мы можем рассматривать его в качестве парадокса; но если один такой
случай следует за другим, нам придется поставить под сомнение теорию.
Я настаиваю на том, что такое парадоксальное поведение является типичным для
всех финансовых рынков, служащих механизмом дисконтирования возможных в
будущем изменений. Такими в значительной степени являются рынки ценных
бумаг, иностранной валюты, банковские операции и все формы кредитования.
Микроэкономическая теория может по-прежнему игнорировать его, поскольку
существуют значительные области экономической деятельности, в которых это
поведение имеет место лишь от случая к случаю или же вообще отсутствует;
однако не принимая это явление во внимание, мы не можем понять
макроэкономических изменений. Мир плавающих обменных курсов и
крупномасштабных перемещений капитала характеризуется кругами процветания и
упадка, когда "нормальная" причинно-следственная связь событий, определенная
классической экономикой, кажется перевернутой: изменения на рынке вызывают
эволюцию условий спроса и предложения, а не наоборот.
Если процесс корректировки не ведет к состоянию равновесия, что же происходит с
итоговыми выводами экономической теории? Ответ следующий: в качестве
теоретических выводов они остаются истинными, но они не релевантны по
отношению к реальному миру. Если мы хотим понять положение дел в реальном
мире, нам нужно отвлечь свое внимание от гипотетического конечного результата и
сосредоточиться на процессе изменений, который мы можем наблюдать вокруг
себя.
Это потребует радикальных сдвигов в нашем мышлении. Понять процесс
изменений значительно труднее, чем статическое состояние равновесия. Нам
придется пересмотреть многие из привычных представлений о том, какого уровня
понимания можно достичь, и удовлетвориться заключениями, значительно менее
определенными, чем те, которые пыталась представить экономическая теория.
Проблема несовершенного понимания
Понимание действительного хода событий, в отличие от гипотетического
равновесия, ставит немало проблем, не получивших должной оценки. Причина их
возникновения в том, что участники принимают решения на основе присущего им
несовершенного понимания ситуации, в которой они участвуют. Следует
рассмотреть две взаимосвязанные группы проблем: несовершенство понимания
ситуации ее участниками и несовершенство понимания ситуации специалистом по
общественным наукам. Ни в коем случае мы не должны их смешивать.
В этом разделе я постараюсь объяснить, почему пониманию участников присуще
несовершенство. В следующем разделе мы рассмотрим вопрос о том, почему это
несовершенство понимания создает трудности для общественных наук.
Несовершенство понимания ситуации ее участниками — концепция, которую
трудно определить и с которой еще труднее работать. Я попытаюсь подойти к ней
путем сравнения позиции участника ситуации с позицией ученого-естественника.
(Я должен выбрать именно ученого-естественника, поскольку ученый —
специалист по общественным наукам сталкивается с особыми проблемами,
возникающими вследствие несовершенства понимания ситуации ее участниками.
Эти проблемы мы рассмотрим в следующем разделе). Цель этого сравнения —
определить некий стандарт, по отношению к которому понимание участника может
быть названо несовершенным. Сравнение это усложняется еще и тем, что
понимание ученого-естественника также не является совершенным. Отнюдь нет.
Как показал Карл Поппер3, один из основных постулатов научного метода гласит,
что полнота знания недостижима. Ученые работают путем испытания
правдоподобных гипотез и выдвижения новых. Если бы ученые не считали все
полученные выводы временными и подлежащими дальнейшим уточнениям,
естественные науки не могли бы достичь нынешнего состояния в своем развитии и
не могли бы развиваться далее. Невзирая, однако, на несовершенство знания,
полученного учеными-естественниками, оно выступает как стандарт, по
отношению к которому понимание участников ситуации может быть названо
несовершенным.
Ученые-естественними имеют одно значительное преимущество перед
участниками: они работают с явлениями, которые возникают независимо от того,
что о них говорят или думают. Явления находятся в одной вселенной,
высказывания ученых — в другой. Явления, таким образом, служат независимым,
объективным критерием, с помощью которого можно оценить истинность или
действительность научных положений. Положения, отвечающие фактам, являются
истинными; не отвечающие — ложными. Понимание фактов учеными может
считаться знанием в той степени, в какой может быть установлено подобное
соответствие. Здесь мы не будем углубляться в различные трудности, возникающие
в процессе установления такого соответствия. Главное — ученые имеют в своем
распоряжении объективный критерий.
Ситуация же, к которой относится понимание участников, напротив, не является
объективно данной: она сопряжена с их собственными решениями. Она
недостаточна, чтобы служить объективным критерием для определения истинности