Мама явно не знала, куда деть вазу с цветами, а Титов галантно произнес, забирая у нее вазу:
— Разрешите мне?
— Мама, он только что признался, что… — Вика смолкла, потому что заметила, как Титов замер позади мамы, высоко подняв над головой вазу с хризантемами — со стороны это выглядело так, как будто он был готов со всей силы опустить вазу на затылок ничего не подозревавшей мамы.
— Извини, я не расслышала, что ты сказала, дочка? — спросила мама, не видя, что разыгрывается за ее спиной, а Титов, усмехаясь, сделал движение вазой вперед, явно давая понять Вике, наблюдавшей за всем этим немигающим взором, что он готов убить ее маму — здесь и сейчас.
Если она что-то скажет.
— …что ошибся в выборе цветов, — выдавила из себя Вика.
А Виктор, ставя вазу на подоконник, произнес:
— Я так и знал, что хризантемы вашей дочке не нравятся. Розы в самом деле были бы лучше.
В палату вошел отец и, поправив очки, произнес:
— Ах, Витя, молодец, что заглянул. Я только что говорил с твоим лечащим врачом, дочка, его младший сын, кстати, учится у меня в университете на юридическом. Так вот, он сказал, что ничего серьезного, просто нервы…
Ничего серьезного? Вика в изнеможении откинулась на подушки. Да, в самом деле ничего серьезного — только Титов прошедшей ночью убил Игоря.
А так все тип-топ, беби.
— Думаю, Вике надо отдохнуть, — произнес нейтральным тоном Виктор, увлекая за собой родителей. — Давайте не будем ей мешать и выйдем в коридор.
Они удалились, а Вика, выждав несколько мгновений, откинула одеяло и опустила ноги на пол. А затем босиком подбежала к неплотно прикрытой двери и прислушалась к голосам в коридоре.
До нее донесся приглушенный голос Титова, который, судя по всему, учил ее родителей уму-разуму, что они, конечно же, не понимали. Как и то, что он — убийца-рецидивист и психопат-манипулятор по совместительству.
— …подлинный шок. Все же не следует забывать, что она была привязана к этому полукриминальному качку… Как его?.. Игорю Ломакину…
Вику передернуло от отвращения — и почему никто, кроме нее, не видит, что за мразь этот Виктор Титов? Остальные считают его благовоспитанным, интеллигентным, милым юношей, к тому же пережившим столь ужасную трагедию — смерть обоих родителей во время пожара.
К слову, им же самим и организованного.
— Но у них ведь ничего серьезного не было? — послышался обеспокоенный голос отца, который на полном серьезе обсуждал с убийцей Игоря любовную жизнь своей дочери.
— Нет, нет, — заверил Титов. — Однако могло бы, так что, как ни прискорбно это говорить, этот типок умер вовремя. Понимаю, такие вещи обычно вслух не произносят, но этот Ломакин был настоящим Казановой и разбивателем девичьих сердец. И, вы уж извините великодушно, целок. Он бы причинил Вичке столько горя. Хорошо, что он умер!
И родители, ее родители, взрослые адекватные люди, ничего не возразили на эти кошмарные слова, а, кажется, наоборот, даже поддержали высказывания убийцы.
Вика боролась с сиюминутным желанием распахнуть дверь и закричать на весь коридор:
«Он знает, о чем говорит! Потому что он и убил Игоря!»
Но в итоге она не сделала это, вспомнила, что имеет дело с крайне опасным субъектом. Титов ведь только что угрожал убить маму — и Вика, зная о тех кошмарных вещах, совершенных им уже, была уверена, что он без колебаний приведет в исполнение эти угрозы, если поймет, что ему что-то угрожает.
Поэтому она вернулась в постель, накрылась одеялом с головой и притворилась спящей.
Через некоторое время скрипнула дверь, в палату кто-то вошел. Она ощутила, как этот кто-то заботливо поправил одеяло, а потом услышала до ужаса знакомый, тихий вкрадчивый голос:
— Вичка, на твоем месте я бы молчал. Потому что тебе все равно никто не поверит, сочтут бреднями экзальтированной особы. А твои родители, чего доброго, еще подключат психиатра и запрут тебя в дурку. А там мало хорошего, поверь мне.
Вика, понимая, что и Титов понимал, что она не спит, а внимает его страшным словам, все же не шевелилась, чувствуя, что холод сковывает ее тело и что она элементарно боится пошевелиться.
— Я же знаю, что ты не спишь, Вичка. Так что учти — я охраняю тебя денно и нощно. На меня ты, в отличие от этого фанфарона Игорька, можешь положиться. Тем более что он теперь будет гнить на кладбище.
Вика тихо заплакала, горячие слезы потекли по щекам, и ей было все равно, заметил ли Титов это или нет.