Фер обогнул стражника на их пути, которого ощутил заранее. Не видя его, Фер мог сказать, что он не мылся слишком долго, полноват и невысокого роста.
— Какой совет? — осторожно спросил Фер.
— Если нужно что-то узнать, можно просто спросить. Нужно быть достаточно убедительным.
— Это было до того, как я узнал, что вопрос о халагардских воронах. Которые мертвы почти месяц. Чьи тела уничтожены, а из вываренных костей сделаны флагштоки. Насколько я знаю, несколько черепов в рабочем кабинете императора.
— Главное, быть достаточно убедительным! — хмыкнул Кэл и даже прищелкнул пальцами.
Фер Рин никогда не сомневался в решениях императора, но теперь понимал, почему именно Кэл — Воля. Он не останавливался, даже когда видел однозначные препятствия, просто искал путь. Хотя Фер уже начал подозревать, что только не когда дело касалось только и лично Кэла.
Но это уже не его дело, не Клинка.
После Лунной галереи, в которой Фер ощутил дуновение ветерка через окна (колкий северный, пахнет холодом), они свернули налево, и Фер наконец-то понял, куда они направляются.
Крыло алхимиков и зачарователей.
Отец императора не слишком-то доверял колдунам и прочим из этой братии, но Эйдарис был еще юношей, когда живо заинтересовался. Он делал запросы в разные части империи, собирал самых талантливых и щедро финансировал их эксперименты и пользовался услугами. Как-то раз он сказал Феру, когда тот еще не был Клинком, а был другом, что все они могут помочь против магических королевств вроде Халагарда.
— Может, однажды они даже научатся снимать сложнейшие проклятия.
Магические лаборатории стояли чуть в стороне, там манипулировали чистой энергией, той самой, которая теперь наполняла Фера. Здесь же занимались более практичными вещами: зачаровывали амулеты, вплетали чары, а алхимики разбирали вещества на составляющие, чтобы потом сложить из них что-то новое.
Помещения были небольшими, но ошарашивали Фера. Слишком много запахов, которые он не мог понять, какое-то бульканье, перезвон стекла, нескончаемый гул голосов.
— Мессир Давирион Дейр.
Кэл остановился, приветствуя главного королевского алхимика. Фер Рин встал за плечом Воли императора.
— Ваше высочество.
— Вы сделали то, о чем я просил?
— Да, конечно. Правда, ничего нового не узнали. Увы, мы алхимики, а не некроманты. Мы не можем заставить кости говорить.
— Где оно?
Судя по интонациям Кэла, он и не рассчитывал на успех… но рассчитывал на что-то еще, чего Фер пока не знал — и, судя по замешательству Давириона, алхимик тоже. Он наклонился над чем-то над столом, Фер понимал, что тот уставлен стеклянными колбами, устройствами, которые что-то перегоняли, растворяли и воздействовали. Это сильно путало восприятие, так что Фер терялся, будто мир вокруг подернулся рябью и помехами.
— Посмотри, Фер… в смысле, ощути.
Кэл сунул ему в руки стеклянную колбу, наполненную жидкостью… с чем-то твердым. Какой-то кусок странного плотного вещества — кости, как быстро понял Фер. Напоенной дикой, неблизкой магией.
— Что это? — нахмурился Фер. — Как будто это кость кого-то из Халагарда. Ворона?
— Именно. Тела их уничтожили, но кости остались. Я надеялся, они что-то расскажут.
— Ваше высочество, мы не обладаем подобными знаниями…
— А ты, Фер? Что ты ощущаешь?
В голосе алхимика слышалось нетерпение, как будто он говорит с принцем и вынужден считаться с его статусом — и должностью Воли императора. Но считает, что тот несет чушь. Как можно заставить кости говорить? Алхимики уже исследовали тела, как могли. И ничего не обнаружили.
Но в голосе Кэла тоже было нетерпение, только другое. Как будто он уже понял что-то большее и никак не мог дождаться, когда же окружающие тоже осознают и наконец-то будут с ним на одной волне.
Фер Рин не задавал вопросов. Он делал то, что было в его силах — а это куда больше, чем у обычного человека. Поэтому он покрутил меж пальцев колбу, прислушиваясь к ощущениям. Стекло было тонким, а жидкость внутри проявляла магические свойства предмета — если они, конечно, были.
Кость Феру не нравилась. Вроде бы обычная человеческая, но было в ней что-то неправильное… интересно, может, и кости самого Фера такие?
— Здесь магия, — сказал Фер. — Местная магия Халагарда. Та, которую мы не можем понять. Я тоже не могу.
Кэл фыркнул:
— Я не прошу тебя сделать то, чего не смогли все наши колдуны и алхимики. Лучше скажи, она поможет с Завесой?
— Да, — уверенно сказал Фер. — Я видел однажды Завесу… ощущал. Они похожи. Эта кость могла бы проделать в ней дыру. Не убрать, не сломать, но продырявить.
— Прекрасно!
Выхватив колбу из рук Фера, Воля императора вернул ее алхимику. Его голос звучал четко, когда он отдавал приказ:
— Возьмите все кости халагардских воронов и сделайте из них наконечники для стрел.
Ошарашенный Давирион забормотал что-то в знак согласия, но Воле императора согласие не требовалось: он отдавал приказы, которым подчинялись. Так что слова алхимика прозвучали в тот момент, когда шаги Кэла уже направились к двери. Фер Рин бесшумно скользнул за ним, наконец-то понимая, почему тот хотел, чтобы именно Клинок посмотрел кость.
Халагардских воронов создавали похожим образом. Они были слабее, чем Клинки императора, но суть одна. И они могли ощущать то, чего не понимали даже чародеи.
— Спасибо, Фер.
Принц не обязан благодарить, но тем не менее, он это делал.
— Вы хотите пройти сквозь Завесу? — поинтересовался Фер Рин. Он не мог унять неуместного любопытства — к тому же, наверняка бы участвовал в этом как Клинок.
— Нет, Эйдарис четко сказал, что пока мы не лезем к Халагарду. Но я хочу быть готовым… ко всему. Хочу знать, с кем мы имеем дело, и как с ними бороться в случае чего.
— Колдуны могут узнать о них больше?
Кэл хмыкнул:
— Я больше верю в разведчиков.
Эйдарис Феронар стоял перед огромной картой обитаемого мира.
Вплоть до северных земель айгуров, где никто в здравом уме не стал бы селиться, кроме них самих. До жаркой земли южной Серафии, где разрозненные племена не представляли угрозы, а земля кишела странными обитателями, поэтому проще было не лезть. Да и пересекать ради этого знойную пустыню желания не возникало.
Через день или два после смерти отца Эйдарис тоже пришел в рабочий кабинет. Остановился перед картой во всю стену и долго ее изучал. Там его и нашел Кэл, когда уже начало смеркаться, и выведенные чернилами названия королевств смутно читались.
— Я сделаю то, что не удалось отцу, — пообещал тогда Эйдарис. — Воплощу мечту деда. Эльрионская империя расширится от горизонта до горизонта.
Позже он приносил императорские клятвы, когда его короновали. Ритуальные фразы перед толпой народа, в вихре света и розовых лепестков. И клятву дракона перед кланом, куда скромнее, но в словах сквозила древняя мощь и поэтичность клинков, распарывающих тонкую невесомую ткань.
Но именно те простые слова в сумрачном кабинете, сказанные единственному слушателю, Эйдарис воспринимал как истинную клятву. Данную не обычаям, короне или людям, а самому себе.
— Хорошо, — согласился более практичный Кэл. — Но начни завтра.
Он сунул в руку брату притащенную бутылку крепкого алкоголя и тем вечером они знатно напились, позволив себе скорбеть об умершем отце, об ушедшей с ним эпохе и целой части жизни, к которой никогда не будет возвращения.
Сейчас кабинет освещал сумрачный дневной свет, Эйдарис рассматривал не всю карту в амбициозных планах, а небольшое королевство в центре мира. Халагард.
Если из Мередара выходили искуснейшие колдуны, то Халагард сам был пульсирующим сосредоточием колдовства. Мало кто знал, что происходит внутри его границ: сколько народу там живет, как много воинов, как выглядят их города, и что такого отличного в их магии.
Известно, что правит король и королева, у них целый выводок принцев, но никто из них не спешит захватывать власть. Зато доподлинно неизвестно даже, сколько этих принцев.