Легкую силу Деи амулет легко отобьет. Как и любую магию халагардцев, если бы им вздумалось вести себя «неприлично».
Эйдарис тоже снял свой мундир, устало повел плечами. Под белой тканью рубахи на шее виднелся амулет.
— Носи его и не снимай, — проворчал Кэл, откидываясь на подушки. — Каких дестанов ты вообще его не носил?
— У Халагарда он бы не помог. В замке безопасно.
— Было. Пока тут не стала жить принцесса с подарочком от брата.
Эйдарис промолчал, но Кэл слишком хорошо знал брата. Открыв глаза, он внимательно посмотрел на императора, который уселся в кресло.
— Давай, — проворчал Кэл. — Просто скажи, что думаешь.
— Дэнар Хатан, брат Деи. Он не мог не знать, каким будет его благословение. Но не сказал Дее. Он ожидал, что эта магия неожиданно ударит. Ее могли обвинить. Он подставил ее.
— Или правда хотел защитить. Если бы кто-то хотел причинить ей зло, магия охраняла бы.
— Или если б ее выдали замуж. Вот был бы сюрприз для мужа.
— Замуж? — Кэл приподнял брови. — А ты собирался выдать ее замуж?
— Нет. А вот ее отец писал об этом. Что Мередар не будет против.
Эйдарис вздохнул и потер виски.
— Ты слишком много думаешь, — проворчал Кэл. — И так было понятно, что за Мередаром нужен глаз да глаз. Поэтому Дея здесь.
— Ты прав. Отдохни, шалир. Я пока останусь.
Кэл не стал возражать, он слишком устал. Так что с удовольствием забрался под одеяло и свернулся там. Хотя нормально так и не уснул, скорее, дремал, и сны-видения были липкими, не запоминающимися, но оставляющими привкус горечи и стыда.
В дверь постучали так громко, что Кэл резко проснулся. Услышал, как Эйдарис подошел и принял срочное письмо. Выбравшись из-под одеяла, Кэл снова сел на постели. Эйдарис зажег фонарик на столе и внимательно читал письмо. Складка между его бровей становилась всё глубже.
Не удивительно. Срочными письма обозначали крайне редко, это значило, что императора могли разбудить среди ночи, чтобы принести подобную весть.
Хотя, с горечью подумал Кэл, сначала разбудили бы его как Волю, и это он должен был решать, стоит ли ради такого нарушать сон императора или подождет до утра.
Эйдарис хмурился всё больше, потом кинул письмо на стол.
— Почитай на досуге, — холодно сказал он. Но его эмоции предназначались не брату. — Король Мередара мертв. «Несчастный случай». На престоле Дэнар. Он разрывает все соглашения с Эльрионской империей.
Кэл опешил:
— А как же Дея? Она его сестра. Она…
— В письме о ней ни слова. Он ее бросил. Прекрасно понимая, что может ее ждать.
Кэл нахмурился. Заложница мира, который ее брат растоптал. Дея больше не имела ценности.
— Что ты с ней сделаешь? — осторожно спросил Кэл.
— Не знаю.
— Она тебе нравится. И она не виновата в том, что сделал ее брат. Она умная и теперь у нее нет другой родины, ей некуда возвращаться.
На лице Эйдариса отразилось удивление:
— Ты ее защищаешь? Я думал, не доверяешь.
— Никому не доверяю. Но ты знаешь, что я прав.
Эйдарис кивнул. Кэл прекрасно видел, что принцесса и правда нравится брату, хотя он может не осознавать этого. Да и самому Кэлу стало жаль Дею… она ведь тоже оказалась заложницей чужих условий, играла по навязанным правилам. В определенной степени Кэл со своим проклятием ощутил с ней родство.
— Хорошо, — кивнул Эйдарис. — Остается решить, что с Мередаром.
— Как это что! Отправим туда войска…
— Если удастся договориться с Халагардом. С ними и так воевать тяжело, а на два фронта мы попросту не сможем.
Кэл уже предвкушал, что Совету будет о чем поспорить завтра. Еще и послы… стоит хорошенько выспаться. Но Кэл видел по нахмуренному лицу Эйдариса, что есть что-то еще, и терпеливо ждал, пока брат не продолжил:
— Хуже всего, он пишет, что дракон слаб. И если я пойду на Мередар, он ударит по моему слабому месту.
— Магией, — догадался Кэл. — По твоей ране.
— Нет. Он ударит по тебе.
8
Феру Рину почти не снились сны с тех пор, как магия выжгла его глаза. И всё равно иногда в ночные видения просачивались картинки. Чаще всего о прошлой жизни, когда еще были эти картинки.
Он никогда не жалел. За исключением тех снов, где видениями проскальзывала Лисса.
Как этой ночью, когда с утра Феру показалось, что он ощущает запах ее духов. Потом наваждение спало, он почувствовал дуновение ветра на щеках, услышал разговоры слуг во дворе, уловил запах лошадей из конюшен.
Клинки жили в специальной комнате в замке. Они словно застыли между дворцом и воинами, которые жили в казарме под окнами. Стали чем-то иным. Ни на что не похожим.
— Это не для нас.
Эли поднялась бесшумно, ее голос звучал мягко, похоже на то, каким был когда-то давно, когда она была смеющейся дворянкой с румяными щеками и толстыми темными косами. Если Фер тогда проводил много времени с Эйдарисом, то Эли была хорошей подругой принцессы Лиссы. Ее главная верная фрейлина, которой поверялись тайны закрытых дверей.
С тех пор многое изменилось. Муж Эли погиб, их разорившиеся родители тоже предпочли оставить детей и не решать проблемы. Эли захотела стать Клинком. Младший брат последовал за ней.
Только для него у нее до сих пор сохранился мягкий тон, который напоминал о колыбельных из детства или ночных рассказах в тайне от родителей, при тусклом свете бумажного фонарика.
Эли закрыла невидящие глаза брата плотной повязкой. Аккуратно и крепко завязала на затылке.
— Я чую твои сны, Фер. Это не для нас. Больше не для нас.
— Знаю.
— Мы сделали свой выбор. Ты жалеешь о нем?
Он ощутил, что ее пальцы ненадолго застыли, как будто Эли ждала ответа, и он много значил для нее. Фер задумался, но потом честно сказал:
— Нет.
Это были легкие воспоминания о прошлой жизни. Сны о том, как могла бы сложиться жизнь в другом мире — но никогда в этом. Фер последовал за сестрой, но выбор он сделал сам. И теперь не жалел о нем.
— Великий дракон распорядился, чтобы я сопровождала его, — сказала Эли.
— У меня другое задание.
Клинки императора покинули комнату, вооруженные и готовые ко всему — как полагается. Их ноги ступали бесшумно, их одежды сливались с утренними тенями. Они позавтракали на кухне, отдельно ото всех, и даже слуги старались обходить их стороной, Фер это чувствовал. Но ему не была нужна компания, достаточно долга и дела.
Клинки не прощались, когда расходились каждый со своим заданием. Только Эли молча коснулась кончиками пальцев повязки брата, между его теперь не зрячих глаз.
Послы, как и политика, не были делом Клинков императора. Пусть Великий дракон занимается подобными делами, пусть его Воля направляет острие оружия. У Клинков, смертоносных когтей дракона, иная задача. Пока владыка не указывает, кого следует рвать, выпивая их кровь, они будут красться в тенях и касаться вещей, не доступных другим. Не оставлять следов.
Фер Рин не вникал, с какой целью прибыло посольство Халагарда. Не вел с ними витиеватых бесед. Он скользил вдоль комнат, которые выделили послам, касался дверей кончиками пальцев — слушал и смотрел. Не ушами, которые вряд ли бы что распознали, и не глазами, которые он отдал в обмен на другие умения. Именно их сейчас использовал Фер.
Всё его тело пронизывала магия. Она текла в венах, вплеталась в кожу, выжгла волосы и запуталась в них. Она чутко отзывалась на то, что могли принести с собой послы.
Халагардских воронов Фер Рин не ощутил. Что само по себе было даже странно. Эльрионская империя объявила Халагарду войну, они приходят на переговоры, но ни берут с собой ни единого ворона, лучших воинов.
Зато ашмера у них предостаточно.