Скорее всего, из тонкой ашмерской ткани состояли целые костюмы послов, ее крупицы добавляли в оружие при ковке и в украшения. Фер Рин мог поклясться, что ашмером пропитана даже бумага для писем халагардцев!
В этом тоже ничего странного. Халагард стоял в центре Ашмерского пути, он жил и возвышался за счет него. Неудивительно, что они демонстрируют богатство. Фера интересовало другое: есть ли в принесенных чарах что-то угрожающее.
— Эй ты.
Фер Рин остановился, когда его окликнули. Спокойно повернулся в сторону халагардского стражника.
— Ты что здесь делаешь?
— Я — воин императора.
Стражник замялся, потом хмыкнул и прошел мимо. Он не мог ничего сказать, они ведь находились в имперском замке. Никто не сомневался, что Эйдарис пошлет своих людей проверить. Вот если бы Фер полез в комнаты, тогда другое дело… во время пребывания послов они считались халагардской территорией с халагардскими законами.
Но Фер Рин не был настолько глуп.
Когда он закончил, то двинулся дальше, к алхимикам, где должен встретиться с Волей императора. У того тоже были дела до встречи с послами.
Конечно, велик соблазн пройти по коридорам и галереям, где можно встретить Лиссу… случайно… но Фер всё-таки свернул и пошел другим путем. Его ждут алхимики и зачарователи, его доклад нужен Воле императора. У него есть долг.
Коридоры петляли, на галерее ветерок оказался холодным. У алхимиков пахло серой и чем-то таким, будто тлеет дерево. Фер Рин всегда здесь терялся, хуже только у зачарователей, где его собственная магия начинала отчаянно сбоить из-за обилия чар.
Кэла было слышно издалека. Его голос звучал отрывисто, как будто сердито, но решительно. Фер Рин встал в стороне. Застыл, ожидая, когда принц закончит. Он знал, что тот пытался воссоздать костяные стрелы, которые могли прорвать Завесу. Их осталось слишком мало.
Наконец, Кэл закончил разговор с алхимиком и подошел к Феру.
— Надо было захватить с границы пару трупов, — буркнул Кэл.
— Вряд ли раны позволяли. И лошади были бы не в восторге.
Кэл молчал несколько мгновений, а потом рассмеялся и хлопнул Фера по плечу:
— А я-то думал, магия выжгла и умение шутить. Идем. Мне нужен полный отчет по тому, что ты почувствовал и у нас мало времени до приема послов. Потом ты свободен, но… ты будешь нужен мне вечером.
Фер Рин умел неплохо слушать — и слышать. Вряд ли этому способствовала магия, скорее, вместо зрения у него лучше развилась способность ощущать нюансы. И сейчас он слышал, что пусть Кэл пытается казаться таким же, как всегда, но в голосе его усталость. Ему совсем не хочется смеяться, это вымученное веселье. Скорее уж, под словами принца укрывалась печаль.
Эйдарис ожидал долгих расшаркиваний, но халагардские послы удивили. Они не стали ходить вокруг да около, после обычного обмена вежливостью и подарками, перешли к делу.
— Мы не хотим ни войны, ни мира, — прямо заявил Астхар.
Он казался типичным халагардцем, Астхар Тар Данелан, один из их кровных принцев. Короткая темная бородка скрывала нижнюю половину лица, а глаза казались неимоверно синими. Короткие темные волосы. Может, кожа слегка бледновата, но в остальном он не отличался от обычного жителя империи. Только вокруг его ушей красовались тонкие металлические завитки, спускающиеся на шею и уходящие под рубаху. Эйдарис знал, что это ритуальные украшения принца крови. Как и тонкие серебристые цепочки на руках у всей делегации Халагарда, знак их страны.
Одежды их тоже были не темными и плотными, как у имперцев, а более легкими. Светлые ткани, пуговицы из драгоценных камней и густая вышивка золотом и серебром. Казалось, в такой одежде невозможно выжить на прохладных просторах, но Эйдарис помнил, что у халагардцев есть еще и плащи. Просто для переговоров их не стали надевать.
Они собрались в Янтарном зале. Небольшое помещение, которое почти целиком занимал стол, где изящными разноцветными кусочками смолы выложена карта империи. Стены тоже украшали дорогие резные панели, а массивные столики из дерева продолжали охряную гамму.
Отчасти Эйдарису нравилось, что зал небольшой, никого лишнего, только министры с одной стороны и послы по другую сторону. Отчасти он хотел напомнить: янтаря в Эльрионе не было, его добывали в Касийской провинции. Ее присоединил дед, отец чуть не потерял из-за восстаний, но Эйдарис сумел их подавить, и касийцы снова подчинились, а янтарь стал принадлежать империи. Может, не такого хорошего качества, как из Веларана, зато напоминание власти нынешнего императора и его деда.
Халагардцы тоже демонстрировали себя. Эйдарис ощущал силу ашмера, из которого были сотканы их одежды, силу вплетенных в него защитных чар. Конечно, зачарователи осмотрели послов и не нашли ничего опасного. Как успел шепнуть Кэл, Фер Рин тоже ничего не обнаружил. Наоборот, даже меньше ожидаемого, воронов при посольстве не было.
Магия Эйдариса вибрировала, отзываясь на такое количество ашмера рядом. Так что в начале переговоров Эйдарис украдкой покосился на Кэла. Андор, Воля императора сидел по правую руку, и Эйдарис невольно опасался, что ашмер как-то повлияет на него, спровоцирует очередной приступ.
Лицо Кэла оставалось бесстрастным, а сам Эйдарис мысленно упрекнул сам себя. Если так думать, проще и правда лишить брата титула и запереть в его комнате — а лучше заколоть собственным кинжалом, примерно то же самое.
Дальше Эйдарис не отрывал взгляда от посла. Голова дракона, владыка огромной империи и клана, что впивается когтями в землю и людей на много полетов стрел вокруг. Неподвижный Клинок Эли Рин с повязкой на глазах застыла позади кресла Эйдариса как символ смертоносности и охрана. У послов не было их воронов.
Главные дела всё равно решались словами. Над столом с картой, где оттенками палевого и медными вставками расцветала империя.
— Мы не хотим ни войны, ни мира. Неверно воспринимать мир только так.
— Неужели? — Эйдарис позволил себе приподнять бровь. — И какой же третий путь вы предлагаете?
— Союз.
— Я бы сказал, это тоже мир.
— Мир скрепляют на бумаге и разрушают еще легче, чем росчерк пера. Я предлагаю союз. Брачный союз.
— Чем он надежнее?
— Потому что будет заключен между принцем и принцессой крови. Мы высоко ценим женщин и детей. Ваша сестра не будет ни в чем знать отказа.
Такого Эйдарис не ожидал. Министры вокруг зашевелились, кто-то из них кашлянул, но император даже бровью не повел, хотя внутри него зрело удивление. Он никак не ожидал, что халагардцы приедут просить руку Лиссы.
Он усмехнулся:
— С какой стати принцесса Эльрионской империи должна выходить замуж за одного из принцев Халагарда?
— Потому что наши законы таковы, что наследником становится тот, у кого есть жена и дети. Также по нашим законам дочь принцессы Лиссаны будет считаться дочерью принца Халагарда. Ваша сестра однажды станет королевой моей земли. Ее дочь унаследует титул.
Об этих законах Эйдарис слышал, но мало. Действительно, в Халагарде очень ценили и уважали женщин, их статус был даже выше мужского — правда, ни одной женщины с посольством не прибыло.
— Я понимаю, вам надо проверить то, что я говорю. И подумать, — Астхар склонил голову. — Мы подождем, если позволите воспользоваться вашим гостеприимством.
— Да. Я проверю, говорите ли вы правду. И посоветуюсь с сестрой. Полагаю, в качестве мужа вы предлагаете себя?
— Я отвечаю за себя, да. И буду рад, если представится возможность поговорить в менее официальной обстановке.
Астхар вскинул свои необычные синие глаза, и Эйдарис понял, что тот хочет сказать: он хотел беседу без свидетелей, не привлекая лишнего внимания. Что ж, как только Эйдарис будет готов к подобным разговорам.
— Я услышал ваше предложение, — церемониально произнес он. — На этом закончим. Мой замок в вашем распоряжении как гостей.
Астхар поднялся, приложил правую руку к сердцу и коротко уважительно поклонился. Не более того, как предписывали правила, но и не пренебрегая. Уже выходя, он остановился рядом с Эйдарисом и негромко произнес, хотя и не скрывая от окружающих: