— Я слышал, в Мараане неспокойно. Они могут потребовать что-то от принцессы, которая была женой их принца. От его дочери. В Халагарде их никто не тронет.
Астхар выскользнул раньше, чем Эйдарис успел что-либо ответить — явно на то и был расчет. Министры тут же заголосили, но император выгнал всех с коротким:
— Обсудим на совете.
Вообще-то повесткой дня должен был стать Мередар, но послы сумели удивить. Когда в Янтарном зале остались только Эйдарис и Кэл, император уже не сдерживался и с недоумением покачал головой:
— Он считает, мы не можем защитить Лиссу? Или всерьез думает, что неясный брачный союз — это предел наших мечтаний?
Эйдарис обернулся, удивляясь, что это молчит обычно эмоциональный Кэл. Тот так и сидел на своем месте, потирая лицо ладонями.
— Кэл? Это проклятие?
— Нет, — Кэл отмахнулся и откинулся на стуле. Он выглядел скорее уставшим и раздраженным. — Нет, всё в порядке. Я не в форме из-за вчерашнего приступа. И ты знаешь, что ни дестана не понимаю в этих высоких разговорах. Зато знаю, что воевать и с Мередаром и с Халагардом мы не сможем.
— Ты что-то знаешь о Мередаре?
— Не больше тебя. Но если Дэнар способен убить отца и кинуть сестру, он способен на любую пакость. Не забывай, он руководил войсками от лица отца в тех горах, когда гонял нас, а мы не могли завоевать этот гребаный Мередар. Он знает наши силы. Знает, что мы не полезем сейчас.
Эйдарис всё прекрасно понимал. Короткое совещание по поводу Мередара он провел еще утром, но пока справедливо решили, что это не главная проблема. К тому же, Эйдарис не говорил министрам об угрозах, но для себя решил в тот же момент, когда прочитал письмо: провались этот Мередар, пусть остается независимым, но рисковать братом Эйдарис не будет. И без того не настолько много возможностей, чтобы избавиться от проклятия — или времени.
Но Кэла он знал слишком хорошо. Тот не просто так был Волей императора. Он не любил политику, но куда лучше понимал в военном деле и в действиях. Он полагал, Дэнар в Мередаре может не сидеть тихо, а что-то предпринять.
— Он тебя волнует, — сказал Эйдарис.
— Я уяснил, если что-то плохое может случиться, скорее всего, оно и произойдет. Не стоит рассчитывать на иное.
Его голос прозвучал слишком тускло, и это обеспокоило уже Эйдариса. Кэл тряхнул головой, подскочил с места.
— Так, ладно. Я расскажу Лиссе о предложении, ей точно следует знать. Без ее согласия вообще ничего не будет. А тебя ждет твоя барышня.
— Мы будем снимать магию брата Деи.
— Да-да, и я о том же.
Дее сказали ждать, поэтому она не шевельнулась.
Замерла на жестком стуле перед пустым столом, в обычной комнате, которая не сильно отличалась от ее покоев. Только здесь всё пропитывали чары. Дея с трудом могла их распознать, кажется, они оберегали от пожаров и сдерживали магию внутри.
Дея старалась думать об этом. О магии, о том, как ее попросили одеться в простое темное платье, которое принесли слуги. Как она впервые со дня прибытия в замок не заплетала кос, а распустила волосы, потому что так ее попросили.
Это было странно, волнительно и отчасти раздражало — ее не спрашивали, просто говорили, что делать. Пусть она сама еще раньше согласилась, что темное благословение стоит снять.
Всё это не так угнетало, как то, что сделал брат. Он не прислал отдельного письма. Только короткое послание от сестры, которое принес Вестник. Лив поясняла, что отец умер из-за несчастного случая за ужином, но не писала, каким именно. Дея хорошо знала сестру, поэтому видела, как старательно Лив писала фразы, но между ними ощущалась растерянность.
Дея могла поверить, что это не было несчастным случаем. Теперь она могла поверить во что угодно, потому что Дэнар взошел на престол, угрожал империи и оставил ее здесь.
Крепко сжав руки на коленях, Дея зажмурилась, смаргивая подошедшие слезы. Только не плакать! Пусть теперь за ее спиной не ощущалось родного Мередара, пусть теперь она предоставлена сама себе, но она-то у себя осталась. И этого точно никто никогда не отнимет. Пусть она не имеет представления, что делать дальше, она всё еще принцесса Мередара.
Поэтому, когда дверь распахнулась, Дея вскинула голову и сжала губы. Гордая принцесса.
Слуги торопливо поклонились, начали суетливо зажигать фонарики в сгущающемся полумраке: окно в комнате было единственным и узким, а снаружи зарядил дождь, так что света не хватало. Когда они начали раскладывать на столе инструменты, Дея невольно дрогнула. Посмотрев, она почти ожидала увидеть странные инструменты, больше пригодные для пыток, но к своему удивлению, заметила только палочки разной толщины на тряпице. Правда, зачарованы они были мощно и явно на ашмере.
Магом оказался невысокий старичок в темной одежде. Его седые волосы топорщились на макушке, но вот узловатые пальцы казались тонкими и быстрыми, когда прошлись по палочкам на столе. Правда, ни одну из них он не взял и отошел в сторону, как будто чего-то ожидал.
— Можем начинать? — вопросительно уточнила Дея.
— Ждем Его сиятельство.
Дея похолодела, она никак не ожидала, что император будет лично присутствовать. Она не успела понять, что именно думает по этому поводу, когда вошел сам Эйдарис. Коротко кивнул и уселся в кресло недалеко от стола, подперев голову кулаком. Он казался задумчивым, как будто его мысли очень далеки от этой комнаты. Будто он усилием воли заставляет себя вернуться в здесь и сейчас.
На его темном мундире не было ни единого знака отличия, хотя все и так знали, кто он такой. Видимо, просто так в замке Эйдарис никаких брошей, плащей и прочего не носил. Только на пальце блеснул императорский перстень. Теплый свет фонариков будто омывал Эйдариса, освещал половину его фигуры — но другая терялась в тени.
Он снова кивнул на вопросительный взгляд мага, и тот повернулся к столу. Взял самую тонкую палочку, неровную, будто сделанную из коры старого дерева. Он даже не касался Деи, просто водил палочкой в воздухе и бормотал какие-то формулы. Дея сжалась, ожидая, что сейчас будет больно — но ничего такого. Ощущалось легкое покалывание да то, что магия определенно пришла в движение, ничего больше.
Когда маг взял другую палочку, темнее и как будто тяжелее, Дея ойкнула. На этот раз на коже ощущалось пощипывание, словно маленькие лапки неведомых зверьков.
— Всё нормально.
Дея не сразу поняла, что это голос Эйдариса. Она надеялась, что не выглядит уж слишком испуганной.
Он не менял позу, его темные глаза внимательно следили за Деей.
— Больно не будет, но ощущать чары ты будешь. Это быстро пройдет.
— И больше у меня не будет… опасной магии?
— Темное благословение твоего брата невозможно снять до конца. Это чары, которые пропитывают твою кожу, тебя саму. Они останутся, возможно, со временем ты даже сможешь ими немного управлять, или они смогут защитить от шальной стрелы или удара кинжалом. Но для людей ты опасна не будешь.
Дее хотелось спросить, даже когда она приблизится к императору или его брату, а они будут угрожать? Но вовремя прикусила язык. Дерзить не стоило, особенно в то время, когда имперский маг гасил чары. Всё-таки Эйдарис захотел с ними что-то сделать, а не просто оправить Дею в ссылку на далекий север, где бы она до конца дней вышивала бесчисленные гобелены в компании ветра и метелей.
Дея ожидала, что маг возьмет палочку еще больше, но он неожиданно вернулся к самой тонкой, резко взмахнул, а потом убрал и ее. Дея вздрогнула всем телом, потому что ощущение было таким, будто в ее внутренности залезла чья-то рука и тут же вынырнула.
Дрожа, Дея обхватила себя за плечи руками, наблюдая, как маг деловито кланяется императору:
— Всё прошло успешно, ваше сиятельство. Чары больше не опасны.