Он хрипел.
- Так лучше.
Я не должна поднимать голову. Нельзя смотреть ему в глаза. Вместо этого я смотрела на его большие руки, на кровь на костяшках, на золотистые волоски на пальцах, на кольца, сияющие в свете. И тогда я увидела правду: только на одном кольце – с жемчугом – был обычный камень. Другие камни были красивыми, но и не обычными.
Это были камни мертвых Певчих.
Я не могла дышать.
Я закрыла глаза. Я видела трещины на камнях, свет странно мерцал на них. Я видела такое лишь раз, на камне леди Илейн после ее смерти, но я не могла это забыть.
Я запрещала себе тянуться к рубину, висевшему под платьем на длинной тонкой цепочку. Он тоже был с трещиной, узор показывал, что я не могла использовать Проверенную магию, но еще была жива. Этот камень тоже появится на пальце Рэкхема?
Моя голова была склонена, я услышала, как Рэкхем открыл дверь. Я бросилась, надеясь поймать дверь.
Рэкхем меня опередил. Дверь захлопнулась перед моим лицом.
- Заприте комнаты! – приказал он стражам. – Это для ее безопасности.
С лязгом опустилась решетка.
† † †
Я расхаживала по комнате, ощущая страх и ярость, когда дверь снова открылась. Марджери миновала стражу, в ее руках был огромный сверток кроваво-красной ткани. Как только она прошла, стражи захлопнули дверь.
Я посмотрела на Марджери.
- Вас они выпускают, а меня – нет?
Марджери, покраснев. Прижала сверток к себе.
- У меня есть долг, миледи.
Докладывать Рэкхему, не иначе.
- И стража тоже исполняет долг, - добавила она. – Милорд Рэкхем отдал им строгий приказ. Он охраняет свои вещи, миледи.
Вещи? Она про меня?
- Когда графиня была жива, он не давал ей уходить без стражи, - Марджери расправила ткань на кровати, стоя спиной ко мне.
Услышанное мне не нравилось.
- Вы о жене Рэкхема? Она не выходила одна?
- Нет. Пока я служила ей, она была в своей комнате.
- Она была больна?
- Нет, - ладонь Марджери замерли на ткани. – Просто… хрупкая.
Хрупкая женщина в жестоких руках Рэкхема. И мне захотелось задать вопрос:
- Марджери, вы не рассказывали мне, как она умерла.
- Неудачно упала, - она стояла спиной ко мне. – Не будем о печальном. От этого вам будет только сложнее. Давайте говорить о чем-то хорошем, - она повернулась и показала мне ткань. – Смотрите, лучший венецианский шелк, тут хватит на платье. Милорд Рэкхем дал утром…
Она видела Рэкхема. И его ладони с камнями мертвых Певчих касались этой ткани. Я с отвращением посмотрела на сияющий шелк.
Марджери замешкалась от моего взгляда.
- Это подарок на помолвку, миледи.
- Я его не приму, - сказала я.
- Но вы должны, миледи, - она тревожно теребила ткань. – Милорд Рэкхем будет оскорблен, если вы откажетесь. Он говорит, вы должны быть достойно одеты…
- Потому что я его вещь? – тихо сказала я.
Ткань упала из рук Марджери. Ее лицо стало пустым.
- Миледи, это лучший шелк. Цвет вам идет. Позвольте мне все сделать, и вы увидите…
- Я не буду это носить.
Она долго смотрела на меня с хмурым видом. А потом вернулась маска безразличия. Без лишних слов она взяла ткань и унесла в свою комнату.
† † †
Марджери вернулась с пустыми руками, мы больше не говорили о Рэкхеме, шелке или помолвке. Мы вообще почти не говорили. Марджери была занята в комнате, а я сидела безмолвно у окна, слепо листая страницы книги, видя перед глазами кольца Рэкхема.
Я прислушивалась к каждому вдоху, скрипу и шороху в комнате, желая, чтобы они стали музыкой, магией. Если бы чаропесни вызывала решимость и отчаяние, они бы уже были со мной. Но, похоже, Дикая магия не хотела играть со мной сегодня. Лишь раз, когда я склонила голову к оконной раме, я уловила дрожащую ноту в ветре. И она тут же пропала.
Устав слушать, но не желая прекращать, я потеряла счет времени. Я знала лишь, что Марджери все время смотрела на меня.
Что-то, казалось, тревожило ее. Чем дольше я оставалась у окна, тем беспокойнее она была. Может, она думала о платье, но я напрягалась, не зная, что она задумала.
- Не хотите поесть, миледи? – спрашивала она много раз.
Каждый раз я отказывалась. Небо начало темнеть, а я сидела у окна, смотрела на сад, где маршировали солдаты. Их маневры были связаны с охотой на Ната?
Я скользила взглядом по границам сада, но видела лишь стены парка Гринвич. Только бы Нат сбежал. Прошу, пусть он сбежит. Дайте ему сбежать. А мне нужно найти Сивиллу…
- Вам нужно что-то поесть, миледи, - сказала Марджери, зажигая лампы. – Вам прислали красивую тарелку, а вы ничего не попробовали.
Тарелка была полна угощений с банкета. От одного вида мне было плохо.
- Нет, спасибо.
- Немного жареной курицы, - предложила Марджери, - или немного винограда…
- Нет, спасибо, - повторила я с нажимом. – Я ничего не хочу.
- Но вы должны, - с болью смотрела на меня Марджери. Она надеялась, что еда меня успокоит, и я передумаю насчет шелка? – Помню, графиня…
- Хватит, Марджери, - я не могла слушать о первой жене Рэкхема. – Я не графиня. И не буду такой.
- Но так и было, миледи, - голос Марджери был полон тревоги. – Вы как она. Она сидела у окна вот так и ничего не ела. И стала хрупкой. Она таяла, миледи, у нее не было силы встать, когда он…
Она резко замолчала.
- Он? – повторила я. – Вы о Рэкхеме? Он что-то с ней сделал.
Она отпрянула.
- Нельзя было этого говорить, миледи. Прошу, не говорите ему об этом.
Страх в ее глазах испугал меня, ведь это показывало, какой Рэкхем, а еще говорило обо мне. Я боялась Марджери, но не думала до этого, что и она жила в страхе. Я никогда не представляла себя на ее месте, не думала, служила ли она Рэкхему, потому что у нее нет выбора.
- Обещаю, что ничего не скажу, Марджери.
Она не скрывала облегчения. Это меня пристыдило.
- Он накажет, да? – спросила я. – Если узнает?
Безмолвный кивок.
Я глубоко вдохнула и отошла от окна.
- Тогда мы будем беречь вас от него.
Ее губы дрожали. А потом моя стойкая служанка расплакалась.
- Я переживаю за маму, - выдавила она едва слышно. – За маму и девочек. Милорд Рэкхем сказал, что их будут кормить, если я буду его радовать, но он заставит их голодать в другом случае. А мама болеет, девочки так юны, и я не знала, что делать…
Мое горло сжалось. Я считала себя бессильной, но Марджери была намного уязвимее. Я словно впервые ее видела. За маской была девочка, младше, чем я думала, может, младше меня. Юная и испуганная.
Шепот, полный боли, зазвучал снова:
- Его не обрадует, если мне будет не о чем доложить… - она с паникой посмотрела на меня. – То есть я…
- Не страшно, - сказала я. – Я уже знаю.
- Знаете ч-что?
- Что вы – шпион Рэкхема.
Ее лицо страшно покраснело.
- Одна из его шпионов, - добавила я. Но ее заставили. Ее можно было сделать союзницей, если я буду мудрой и сострадательной. Может, еще не поздно… - Вряд ли эта работа вам нравится, - сказала я. – Не переживайте. Я сохраню секрет.
Она смотрела на меня.
- Скажите, - продолжила я, - ели ли вы сегодня что-нибудь?
- Н-немного. Но…
- Тогда поедим вместе, - я дала ей засахаренный виноград. – Вы правы: нам нужна сила. И пока мы едим, можно поговорить.
- Поговорить? – тихо сказала она. – О чем?
- Об одежде, например. О шелке, - я взяла немного винограда себе. – Рэкхем будет злиться, если я его не надену?
- Очень, миледи. Я должна следить, чтобы вы выглядели хорошо, ведь вы теперь соотноситесь с ним. И мне сказали сделать вам платье из шелка.
- Ясно. Нам не нужно, чтобы вас за это наказывали.
- Вы будете его носить?
Я бросила ягоду в рот, смакуя сладкое покрытие и сок, пока размышляла.
- Нужно его хотя бы сделать. Чтобы удовлетворить его.
- Да, миледи, - она замешкалась. – Ненадолго.
А что потом? Я вспомнила кулак Рэкхема у моего лица. Если он станет моим мужем, я могу протянуть не так долго, как графиня Марджери.