Вещь или мысль символичны в той мере, в которой они отражают на физическом или ментальном плане свой архетип или постоянную сущность (essence). Абстрактная мысль лучше подчеркивает дистанцию между символом и его архетипом, но воображение лучше отражает этот последний, так как образ сложнее абстрактного понятия и предоставляет больше маневра интерпретации. Образ, если он действительный символ, основан на обратном соответствии духовного и телесного, согласно закону «Изумрудной Таблицы»: «то, что внизу, аналогично тому, что вверху».
По мере более или менее полного соединения человеческого интеллекта с Интеллектом универсальным мысль отвлекается от множественности вещей и стремится к неделимому единству. Воззрение на природу, которое приобретается в этом процессе, не ограничивается чувственными факторами: они остаются сами собой, но взгляд меняется: человек начинает видеть в конкретных данных отражение вечных архетипов. И если подобная интуиция не вступает немедленно в свои права, символы постоянно пробуждают воспоминание и реминисценцию. Таково герметическое приближение к миру.
Для этой перспективы не столь важны физические параметры измеримых, исчислимых вещей, детерминированных причинами и обстоятельствами, но их эссенциальные качества, которые можно сравнить с вертикальными нитями на раме ткацкого станка. Ткань получается, когда челнок перемежает вертикальные нити горизонтальными. Вертикальная нить — неизменные принципы вещей (essences), горизонтальные представляют их «материальную» природу, подверженную времени, пространству и разным другим кондициям.
Данное сравнение иллюстрирует традиционное воззрение на космос: справедливое в смысле «вертикальном», оно может показаться неточным в «горизонтальной» перспективе, то есть в плане описательного и аналитического наблюдения. Согласно этому воззрению, нет необходимости изучать все металлы, чтобы иметь четкое представление об архетипе металла. Достаточно рассмотреть семь металлов, упомянутых традицией — золото, серебро, медь, олово, железо, свинец и ртуть, — чтобы понять возможные вариации в границах архетипа. Другими словами, важно постичь качественный аспект металла. То же касается и четырех элементов, которые играют доминирующую роль в алхимии. Эти элементы не химические составляющие объектов, а качественные детерминанты «материи». Можно говорить о земле, воде, воздухе и огне, и с тем же успехом рассуждать о модусах состояния материи — твердом, текучем, воздушном и огненном. Химический анализ доводит до нашего сведения, что воду составляют две части водорода и одна часть кислорода, но отнюдь не просвещает касательно качественной сущности воды. Этот факт, установленный способом сторонним и даже абстрактным, напротив, скрывает эссенциальное качество воды. Научный анализ однопланово лимитирует изучаемую реальность, тогда как интуиция пробуждает эхо, резонирующее на всех уровнях сознания — от сугубо материального до высоко духовного.
Картина мироздания согласно Птолемею (шаровидная земля — центр, вокруг которого совершается обращение планет по разным орбитам или сферам; все это окружено фирмаментом фиксированных звезд, далее — беззвездным эмпиреем) никак не беспокоит предыдущей картины мира и не мешает каким бы то ни было космогоническим опытам и гипотезам. Она взывает к жизни символику содержащего и содержимого, символику, отвечающую самой натуре пространства. Диспозиция небесных сфер отражает онтологическую систему, по которой каждый уровень бытия происходит от уровня более высокого: в более высоком содержится уровень пониже, как в причине «содержится» следствие. Чем выше сфера движения звезды, тем выше соответствующая степень бытия и сознания: она менее ограниченна и ближе к божественному истоку. Беззвездный эмпирей, который окружает звездные небеса и побуждает к динамизму фирмамент фиксированных звезд (из всех кругов самый правильный в своем обращении), есть перводвигатель (primum mobile) и соответствует всеобъемлющему божественному Интеллекту.
Такова интерпретация птолемеевой системы у Данте. Примерно сходная обнаружена в более ранних арабских сочинениях. Существует анонимный герметический манускрипт двенадцатого века (вероятно, католического происхождения) написанный по латыни, где спиритуальное обозначение небесных сфер напоминает «Божественную комедию». Восхождение по сферам дано как восхождение по ступеням спиритуальным (или интеллектуальным): активная душа иерархически поднимается от определенного, дискурсивного познания к воззрению индифферентному и вневременному, для которого субъект и объект, познающий и познаваемое суть едины… Это иллюстрировано рисунками, изображающими небесные сферы в виде концентрических кругов, по которым люди поднимаются, словно по лестнице Иакова, до эмпирея, а над ним — Христос на троне. Под небесными сферами, в приближении к земле — круги элементов. Под сферой луны — круг огня, воздуха и примыкающий к земле круг воды. Анонимный манускрипт, герметический характер коего очевиден, экспрессивно признает ценность трех монотеистических религий — иудаизма, христианства, ислама. Отсюда легко заключить, что герметическая наука, благодаря своей космологической символике, соединяется со всеми подлинными религиями, не входя в конфликт с догматикой.
Поскольку обращение восьмого неба (фирмамента фиксированных звезд) служит измерению времени, беззвездное небо (сообщающее восьмому свое движение с легким смещением из-за процессии равноденствий) суть грани между временем и вечностью или между любыми модусами длительности и «вечным настоящим». Душа, в своем восхождении по сферам, оставляет, достигая эмпирея, мир множественности и междоусобицу форм; стремясь к неделимому, всесокрушающему Бытию. Данте представил это движение инверсией космического порядка концентрических средств — они расширяются от земного предела к божественной беспредельности — в порядок обратный, где центр — Бог, вокруг которого вращаются хоры ангелов кругами все более широкими. Чем они ближе к божественному началу, чем быстрее их движение, в противоположности космическим сферам, чье видимое движение ускоряется пропорционально близости к центру земному. Этой инверсией космического порядка в божественный Данте провидел глубокий смысл гелиоцентрической картины вселенной.
Догадка о системе мироздания, где солнце есть центр обращения всех планет, включая землю, была высказана задолго до ренессанса. Коперник только повторил, исходя из собственных наблюдений, идею известную в античности. В символическом смысле, гелиоцентрическая система — необходимое дополнение геоцентрической. Божественное начало, Интеллект или Дух, коим был создан мир, можно равно представить как нечто всеобъемлющее (что соответствует беспредельному пространству) или «иррадирующим» центром всех манифестаций. Именно потому, что божественное начало — вне всякой дифференциации, каждое представление о нем должно быть дополнено инверсией, так сказать, его «отражением».
Однако гелиоцентрическая визия мира использовалась как доказательство ложности традиционной геоцентрической концепции и связанных с ней духовных интерпретаций. Отсюда парадокс: эта философия, сделавшая разум мерой любой реальности, завершилась астрономической перспективой, в которой человек взлетел пылинкой среди пылинок, простым акцидентом без малейшего намека на космическую первичность, тогда как средневековая онтология, основанная на откровении и вдохновении, поместила человека в центр вселенной. Сие вопиющее противоречие просто объясняется. Рационализм полностью забывает, что все его теории касательно вселенной остаются содержимым человеческого сознания: именно потому, что человек способен расценивать свое физическое существование с точки зрения более высокой, — как если бы он не был привязан к земле — именно это и делает его познающим центром мира. Человек — привилегированная субстанция Интеллекта, и, в силу своей привилегии, может обрести эссенциальное познание бытия: потому-то традиционная перспектива и поместила его в центр видимого мира — эта позиция, впрочем, совпадает с непосредственным сенсорным опытом. Для традиционной космологии гелиоцентрическая система, где человек, в некотором смысле, уступает свою центральную позицию солнцу, имеет значение сугубо эзотерическое — это подразумевал Данте в «геоцентрическом» описании ангелического мира. С «точки зрения» Бога, человек не центр, а крайняя периферия бытия.