«После наступления kairoi и перемещения сферы небесной случилось так, что один из ангелов, пребывавших на первом небе, обратил на меня взор и приблизился ко мне, собираясь овладеть мною, но я не уступила ему. Я не уступила ему потому, что хотела расспросить его о приготовлении золота и серебра».
Kairoi играет чрезвычайно важную роль в другом очень древнем алхимическом трактате, в котором автор, Зосима (с которым мы познакомились благодаря комментариям доктора Юнга) говорит, что вся алхимия зависит от kairos и даже называет алхимическую работу kairikai baphai, окрашиванием kairos. Он полагает, что химические процессы осуществляются только в соответствующий астрологический момент, например, если я работаю с серебром, луна, которая является планетой серебра, должна находиться в соответствующем положении, а если я работаю с медью, Венера должна находиться в определенном созвездии, в противном случае эти манипуляции с серебром и медью не дадут желаемого результата. Мы не можем просто взять и соединить эти два металла. Необходимо также учитывать соответствующее астрологическое созвездие и, дождавшись, когда оно займет определенное положение, помолиться богам этих планет. Тогда химические действия могут дать желаемый результат. Идея kairikai baphai означает учитывание астрологического созвездия. Поэтому в то время слово «kairos» в данной связи означало астрологически правильное время, т. е. такое время, когда удача сопутствует начинаниям. Алхимик — это человек, который должен не только знать методику, но и всегда учитывать указанные положения созвездий. Поэтому Изида говорит, что в соответствии с поочередным наступлением этих моментов (необходимо высчитать соответствующий момент) и в соответствии с передвижением небесной сферы (т. е. с учетом перемещения планет) случилось так (греческое слово sunebe также означает синхронность событий), что один из ангелов, пребывавших на первом небе, обратил на нее свой взор и захотел вступить с ней в половую связь. Она отвергла его притязания, поскольку хотела выведать у него алхимическую тайну и поставила ему условие, что отдастся ему только тогда, когда он поведает ей все без утайки.
Рис, 8. Изида, кормящая грудью Гора.
«Когда я задала вопрос, он ответил, что не желает отвечать мне, поскольку мой вопрос затрагивает «величайшую тайну», но при этом он сказал, что вернется на следующий день вместе с великим ангелом Анамнаэлем, который сможет ответить на мой вопрос. Он сообщил мне о своем знаке (отличительном признаке, по которому можно узнать ангела). У него будет на голове керамический сосуд, наполненный сверкающей водой, который он снимет с головы и покажет мне. Другой ангел сообщит мне истину. Этот сосуд представляет собой possoton и лишен недостатков».
Я стараюсь передать текст как можно точнее. В этом месте текста на полях рукописи стоит знак V. Это, как известно, знак бога Нубиса (Chnouphis), иногда знак используется для обозначения Хонсу! (Chons), бога луны.
«На следующий день, когда солнце прошло половину пути (т. е. в полдень), спустился великий ангел. Он также испытывал вожделение ко мне. Он очень торопился. [Он также хотел изнасиловать Изиду]. Но, тем не менее, я хотела задать ему свой вопрос. [Она снова тянет время, думая только о вопросе]. Я не уступала его желанию, пока он не показал мне знак на своей голове и не передал мне все традиции таинств. [Таким образом, она одерживает победу, и он рассказывает ей все, что ему известно о методах алхимии]. Затем он снова указал на знак, сосуд, который носил на своей голове, и приступил к рассказу о тайнах и их значении. Вначале он упомянул о великой клятве и сказал: «Я заклинаю тебя во имя огня, воды, воздуха и земли [двойной кватернион]; я заклинаю тебя во имя выси небесной, глубины земной и преисподней; я заклинаю тебя во имя Гермеса и Анубиса, воя (рева) Керкороса и дракона-защитника; я заклинаю тебя во имя ладьи и ее лодочника Ахаронта; я заклинаю тебя во имя трех неизбежностей, плетей и меча». Произнеся эту клятву, он заставил меня дать обещание никогда никому не сообщать тайну, которую я услышу, за исключением моего сына, моего ребенка и моего ближайшего друга, таким образом ты — это я, а я — это ты».
Это довольно короткий текст. Предполагается, что Изида узнает от ангела великую тайну, которую сможет передать только своему сыну Гору и самому близкому другу. Грамматическая структура не позволяет точно определить, является ли ее сын и ближайший друг одним лицом, а также, что подразумевает фраза: «ты — это я, и я —: это ты» — единство Изиды и ее сына или единство Изиды и ангела. Быть может, оба значения правомерны. Это означает, что лицо, передающее тайны другому лицу, создает мистический союз, священный брак между матерью и сыном, Изидой и Гором, или между ангелом и Изидой, поскольку при передаче тайны также происходило соединение двоих. Здесь, по-видимому, заключен именно этот смысл.