Выбрать главу

VI. Atalanta fugiens (титульный лист)

Гравюра изображает сцены из мифа о Аталанте. Слева и внизу — любовные излияния, раздражающие Кибелу, из которых Овидий сделал вывод о порочности естества. Фулканелли утверждал, что, согласно древнейшей греческой версии, заголовок [Atalanta Fugiens, (неистово) Убегающая Аталанта] означает неистовую (fouguluse) любовную игру Гиппомена с его молодой женой в полном соответствии с первой фазой Великого Делания, во время которой сухое жадно впитывает свою влагу (le sec pompe avidement son humide).

* * *

Среди сочинений, составляющих Ars aurifera, порой очень небольших по объёму, нет, однако, ни одного, в котором не говорилось бы об обязательном плодотворном гниении (putréfaction), идеально проявляющемся как чёрный цвет, лежащий у истоков всякой философской операции и абсолютно для нас необходимый. Сокрытая тьма, чернота, чернь (sublime noirceur), божественная альфа, безжалостно отвергаемая недостойными, надевшими маску оккультизма в самом унизительном смысле этого слова, сектантами, слугами лжи и искателями мелких выгод, жадными до своей доли разрываемого на куски наследства закланного старика…

А — чёрный полог мух, которым в полдень сладки Миазмы трупные и воздух воспалённый, Заливы млечной мглы.

Настойчиво указываем: необходимое для всякого порождения гниение не может совершиться без предварительного распада (разложения, dissolution), которое всегда сопровождается тьмой, сумерками, гиперболически именовавшимися древними как чернь чернее чёрной черни (un noir plus noir que le noir même) — nigrum nigrius nigro. При этом признаками смерти и тления всегда являются не только цвет траура, но ещё и заразные миазмы, которые точнее всех описывал «древнейший философ Артефий»:

«И в этом гниении и разложении тела появляются три знака, а именно чёрный цвет, распад тела на части с их разделением, и зловонный запах, подобный исходящему из гробниц»[17].

Впрочем, не далеко от этого и чёрное руно, треугольной формы, тонкое, но сокрывающее под собою омерзительную клоаку ночной тьмы и ужасных испарений.

* * *
U — трепетная гладь, божественное море. Покой бескрайних нив, покой в усталом взоре Алхимика, чей лоб морщины бороздят.

Всякий, кто желает действительно внимательно изучить рукопись знаменитого сонета, заметит: в среднем стихе первого терцета Римбо написал pâtes (массы, тесто), а не pâtis (пастбище, выгон, в русском переводе — нивы — перев.), слово, возникающее в сознании читателя как по смыслу, так и по правописанию. Вмешательство инобытийных сил в поэтическое вдохновение налицо. Философские пастбища или нивы (pâtis) действительно представляют собою массу (pâte), очень похожую на драгоценное стекло, в глубинах которого, подобно духам (esprits) возникают и исчезают, окрашивая все и вся, цвета (teintures).

Когда эта многолетняя и многотрудная стадия Великого Делания уже позади, виски мастера действительно озаряются взращёнными зёрнами бесконечного и незаходимого покоя.

Воистину, мирно разглаженные морщины алхимика это уже успех труда и знамение наступающей зрелой старости, достигнутой тяжкими испытаниями, добродетелью, постоянством и непрестанным учением. Искомая цель уже не столь уж далека для того, кто обрёл мирное пастбище-ниву, на которой резвятся животные, описанные Сендивогием в седьмой главе Трактата о Сере. Вместе с двумя маленькими пастухами они составляют зодиакальное трио весны, ещё недавно столь благоприятной для Великого Делания, а ныне лишённой созидательных свойств экспансией научного прогресса. Равновесие температур, порядок времён года, всё нарушено, всё лишено изначальных свойств плодотворного чередования.

VII. Автограф сонета Римбо (рукопись А. Римбо)

Артур Римбо. Гласные

А черный, белый Е, I красный, U зелёный, O голубой — цвета причудливой загадки. А — чёрный полог мух, которым в полдень сладки Миазмы трупные и воздух воспалённый.
Заливы млечной мглы, E, белые палатки, Льды, белые цари, сад, небом окроплённый; I — пламень пурпура, вкус яростно-солёный — Вкус крови на губах, как после жаркой схватки.
U — трепетная гладь, божественное море, Покой бескрайних нив, покой в усталом взоре Алхимика, чей лоб морщины бороздят.
O — резкий Горный Горн, сигнал миров нетленных, Молчанье Ангелов, безмолвие Вселенных; O — лучезарнейшей Омеги вечный Взгляд!
Перевод Владимира Микушевича

Увы! не умолчим о разрушительном воздействии на земледелие, небесное и земное, равно как и на человеческий мозг, ужасных последствий препятствования солнечному излучению, создающих мысленный экран облаков нашего безумия!

Приведём драгоценное и щедрое свидетельство Философа, не побоявшегося занять место своего учителя Александра Сетона, из посвящённой соли первой главы третьей части преисполненной всяческой мудрости книги. Как это и полагается, оно изложено иносказательно.

«Здесь мы увидим проходящих мимо овнов и туров: а вот и два юных пастушка, которых алхимик спрашивает: — Скажите, кому принадлежит этот лес? — Это Сад и лес нашей нимфы Венеры, — отвечают пастухи»[18].

Вернёмся, однако, к зелёному цвету (vert), пробуждающему образы питательных нив и пастбищ (pâtures), цвету, который Римбо в своём видении соотносит с гласным U. Налицо фонетическое, то есть голосовое, гласное единство этого слова (vert) с латинским ver — весна, время плодородного порождения нежной теплоты. По-старофранцузски оно именуется primevere и корнесловно образует понятия лучший (meilleure) и первый, изначальный (premiere). U — зелёный, U — трепетная гладь, U — круговорот; что могли бы мы добавить? — U — стекло, U — чаша (vase)… Вот почему стекловидно-студенистое яйцо мудрых (l’œuf hyaloïde des sages) или алхимический микрокосм, сотворённый по образу как человека, так и вселенной с ея четырьмя циклическими эпохами, микрокосм, обязанный своим развитием вибрациям макрокосма, изображается графическим символом V, согласным, совпадавшим в прежние времена с гласным U.

Из сердца этих зелёных лугов, столь милых сердцу алхимика, истекает, как порождение его искусства, чистейший источник; он берёт начало в небесных божественных морях (mers virides) и лучах луны. Русло его — философская тайна, стихотворно изъяснённая Жаном де ла Фонтеном (Иоанном от Источника, Jean de la Fontaine) в его сочинении о Возлюбленных Науки, действующие лица которого уже с первых строк входят в благословенный viridarium.

вернуться

17

Тайная Книга в Трёх Трактатах по естественной Философии, доселе не напечатанных. Le Secret Livre, dans Trois Traitez de la Philosophie naturelle non encore imprimez. Paris, chez Guillaume Merette, M. DC. XII.

вернуться

18

Трактат о Сере. Второе Начало Естества. Traité du Soulphre. Second Principe de la Nature. A Paris, chez Jean d'Houry. M. DC. LXIX, p. 72.

Трактат о Соли. Третье Начало. Traité du Sel. Troisiéme Principe. Там же, кн. 3, p. 4:

«Если читатель хочет извлечь пользу и совершенствование из сих речей и понять мою мысль, ему прежде следует с великим вниманием изучить творения других истинных Философов и особенно Сендивогия, о чьих трудах мы уже упоминали».