Этот звукварь составлен Велимиром Хлебниковым предположительно в 1908 или в 1909 году. К слову Лицо, взошедшее на всё мироздание. Сразу на всё. И потому — вне протяжения. Взошло. Ожило. Высветилось. Но и — сложилось из собственных частей, продолжающих жить самостоятельными жизнями. Это: губы, взоры, брови. И… облик, обвитый г/еяь/о-кольцом. Но и могущий развить эту цепь в линию-зигзаг или
в… протяжение, окоротив лицо и тем самым поставив его на место (посадив на цепь).
Но губы пелись (пели себя) как Бобэоби, взоры — как Вээоми, брови — как Пиээо, а облик — как Лиэээй. А о Зиг-зиг-зэо, которым спела себя цепь, я уж и не говорю.
Лицо (главное слово словаря) и его части (в виду цепи) сделали себя звукобуквовидами звукваря (букваря?) в простодушии простослышания, восстав из нечленоразделья лепета. Прекрасного лепета из «недоброй тяжести» молчанья. Еще один опыт: футуристически наивный, звукварный…
А теперь опыт мой собственный. Опыт Словаря — Букваря — Звукваря… С оглядкою на все предшествующие, представленные в данном моем сочинении…
Салон антикварных англичанок.
Салон летучих голландцев.
Салон оптических прицелов.
Салон наволочек и намордников.
И… просто Салон.
Может быть, хватит его одного
о пяти всего буквах,
из коих можно составить словарь,
где слов-то всего ничего, но хватит на целую жизнь.
Сало — неплохая еда.
Слон — хоть и не царь всех зверей, но все-таки зверь — большой, носатый и милый.
Он и Она… Чем не пара?
Сон…
И в том сне
семнадцать салонных барышень увлекают меня в котильон, но и во сне — ничего у меня не выходит…
Остался по обыкновению с носом, пересаженным из того же Салона.
И наконец, по отдельности или попарно:
«О!» восклицая, — восторг или ужас извольте,
«Но» говоря, — препинанья пожалте фигуру,
«На!» —
от широкой и щедрой души.
… И Оса, что чистейшая пакость…
Вот и вся моя жизнь.
— Довольно?
— Довольно.
А ведь из пяти всего букв.
(Между нами, хватило б и трех, худо-бедно…)
Но Сало — не сало,
Если сало без ч (чеснока)
И тем боле без г (самогонной горилки).
А разве Она,
если имени нет у нее — она?!
Всей кириллицы сроду не хватит: ка эль эм о пэ эр э ю ять и т. д. натурально…
Птичка, серый Волчок,
Воронок, Золотистая Рыжик и Киска..
И Он,
если он безымянный, тоже не он, а так… очертанье.
А на белом Слоне чтоб цейлонец сидел и бенгалец слона погонял бы.
А уж Сон —
чтобы радужный был,
а коль радужный,
то, по возможности, вещий…
И чуткий, не только для ЛОРа назначенный, Нос.
Мало-мальски живу в обстановке достатка убытка..
Но… пять букв!
Воссияйте — восстаньте,
за собой увлекая все-все алфавиты —
те, что после крушения Башни…
И рассыпьте звездами по небу, по траве,
по долинам — по взгорьям, чтоб росою сверкать на рассвете…
И Оса чтоб над лугом кружила, притворившись пчелой медоносной…
Но при этом: чтоб еры рычали, чтобы ёкало ё, чтобы ятям якшалось, а фиты чтоб слагались в отдельную песню…
Если честно:
зачем экономить на гуслях, мандолинах, жалейках и бубнах, и на всяческих медях и бронзах?
И на мелосах медленных и голосах,
даже если и логосов в мелосах наших не густо,
экономить не следует тоже…
Экуменика быть не должна экономной, потому что избытка — всегда недостаток..
Над манускриптом