Алхимия

Но лавры этого наборщика, так и не одарившего читателей «Алхимии» нечаянной радостью речевой внезапности, долго не давали мне покоя. Вот и пришлось придумать тотальную опечатку — на ту же тему: вместо «Алхимия как феномен средневековой культуры» — «Ахинея как ноумен среднефиговой редактуры».

Издатели, переиздавайте! Книголюбы, доставайте! А читатели, листайте!..

* * *

Итак, опечатка (и оговорка тоже) — ступор речи (и языка тоже). Шок обыденностей — речи и жизни. Их слом во имя новой жизни и новой речи. Ради возможностей их обновлений, их пере-со-творений. Из ничего — из руин, оставшихся после сокрушения накатанных и клишированных речевых и жизненных форм.

В средостении их радостных взыграний и веселых узнанных неузнаваний. Вперекор речестроительным правильностям и жизнестроительным обусловленностям. Соборно-индивидуально…

Как Пушкин, и я не люблю русской речи без… И жизни тоже без…

А речь и есть жизнь…

В недоговорке распечатки
Я в русской мове кайф love you.

Небесный закройщик

Беру все небо на хитон,
Все целиком беру,
Ведь нежный этот матерьял
Брать надо целиком.
Рвать на клочки его нельзя,
Косынка, сарафан…
Нешвенно небо: только все —
Сейчас и про запас.
На хилость плеч и мышц моих…
Что без хитона я?!
А вот в хитоне я Гермес,
Финист и Трисмегист.
Где небо веселило всех,
Теперь висит дыра,
На тогу все оно ушло
Во всю мою длину…
Чуть свет — и снова неба синь
На блейзер подойдет,
Или кровавая заря —
На пурпуровый плащ.
Когда ж сойдет сурьмяный цвет
В серебряную стынь,
Неброский этот двуколор
На палантин пущу.
Остудит пламена мои,
Стреручит он меня,
Вверх обратит мои глаза
И крылья даст взамен —
Пространства обживать вокруг,
С рулеткой и мелком
Прикидывать и обшивать
Тот свет на каждый день.
Но каждый день в зефирах тех —
Как праздник без забот,
А праздники у них идут
За будничные дни.
Скроил, как целый москвошвей,
Семи небес задел
И в этот крой за восемь дней
Всех ангелов одел.

Постскриптум

Вернемся к нашим драконам

Письмо ученому совету Научно-исследовательского института проектирования будущего (НИИПРОЕБУД), в котором кандидат алхимических наук Р. Б. Нович объясняет высокоученым коллегам, почему вышла задержка с изданием его книги

Третьего дня в издательстве «Прерогатива», что в районном центре Большие Науковеды, вышла моя книга «Ахинея как ноумен среднефиговой редактуры», написанная еще в начале 70-х годов (прошлого века, до нашей эры и не у нас).

Как только директор института тов. Старопанский Ш. Р. узнал, что рукопись готова, он сказал, что в интересах многомиллионного читателя райцентра Б. Науковеды, науки в целом и прежде всего самого автора ее необходимо коренным образом.

Было привлечено: 150 рецензентов различных рангов, званий и степеней. Из них 180 для пущей вящности похвалило ее, один для вящей пущности обругал, а 50 скончалось, поскольку жизнь шла. 90 раз ее обсуждали на заседаниях всевозможных секторов, из которых 10 ликвидировано, 20 разукрупнено, 20 объединено, остальные переименованы. 33 раза ее утверждали на ученом совете, причем 10 раз заново, 11 раз переутверждали и 12 раз перепереутверждали. 40 раз ее же ответственно редактировало 40 ответственных редакторов соответственно. (Все живы, несмотря на то что жизнь и в этом случае шла.) 50 раз ее перепечатывало 70 машинисток, из которых 3 — там, а одна — на подходе. «35 тысяч одних курьеров» не раз отвозило рукопись в издательство, еще в Поддубинский переулок, и столько же других привозило ее обратно. За это время один курьер стал матерью двух дочек, которые вот-вот выйдут на пенсию, а другой дорос до члена корреспондента.

Материально-техническая вооруженность этой впечатляющей задумки тоже была хоть куда. Когда в отдельных магазинах «Канцтовары» временно исчезла вся бумага, включая туалетную, молодежный рейд «Недреманное око», положивший свой голубой глаз на имеющую место нехватку, установил, что 90 % бумаги пошло на внутренние рецензии, 9 % на перепечатку, а 1 % на сопроводиловки, анонимки и объективки.