Может быть, Джозефина обманула меня, сказав, что идет к нему домой? Не имела ли она в виду его кабинет? Почти на сто процентов уверенная, что я одна, я спокойно проскользнула через кухню и открыла дверь в гостиную.
Лампа на столе рядом с окном излучала достаточно света, чтобы разглядеть, что доктор использовал гостиную как лабораторию. И она оборудована гораздо совершеннее, чем я ожидала. Длинный стол посередине комнаты заставлен научными аппаратами: на нем микроскоп, бунзеновская горелка, стопки чашек Петри, батареи пробирок и колб. На двух других небольших столах у стены еще колбы и склянки.
Доктор Блюм, очевидно, серьезно занимался своими научными исследованиями. Скорее это было похоже на лабораторию химика, смешивающего весь рабочий день препараты, чем на кабинет врача, надеющегося урывками от основного занятия сделать открытие с помощью микроскопа и чашек Петри.
Единственно, куда можно было присесть, кроме табурета за большим столом, — это кушетка, стоящая поперек комнаты, с горой одеял на ней. Мне показалось, что одеялами накрыто что-то — по размеру это «что-то» как раз соответствовало скорчившемуся в смертной позе телу щуплой девушки, такой как Джозефина.
Я осторожно подошла к кушетке и откинула одеяла.
Две подушки. По-видимому, доктор спал на них.
Я почувствовала какой-то запах, который сразу не узнала. Не химический запах, какой-то другой, чего-то органического. Я заметила две темные кучки величиной с мужской кулак на лежащем на столе стекле. Подойдя ближе, я узнала запах. Кровь. Вонь сырого мяса — внутренностей. Господи, с чем доктор Блюм проводит опыты?
Рядом с темными кучками лежал небольшой удлиненный белесый предмет. Я наклонилась, чтобы разглядеть его, и у меня перехватило дыхание.
Человеческий палец с кольцом… Кольцом Джозефины.
Я взвизгнула.
Дверь распахнулась, и появилась темная фигура. На докторе Блюме был забрызганный кровью белый халат. В одной руке он держал большой нож, а в другой что-то еще. Шок парализовал мой мозг, и я не поняла, что это.
Он рванулся ко мне, я завизжала и швырнула дубинку. Она пролетела мимо него и попала в лампу. Стеклянная колба раскололась и вспыхнула.
В безумном страхе я обеими руками схватилась за край лабораторного стола и опрокинула его. Батарея пробирок и прочих склянок полетела в него, разбившись у него под ногами.
Языки пламени вспыхивали позади меня, когда я опрометью кинулась обратно через те же комнаты, по которым вошла. Я вылетела через грузовую дверь и плюхнулась в холодную воду.
7
Весь остров всполошился, когда бушующее пламя охватило хижину и пирс, после того как огонь подобрался к хранилищу нефтепродуктов. Пациенты и медперсонал выбежали из помещений, но справиться с сильным пожаром они не могли — полусгнившая хижина и пирс полыхали как солома.
Я выкарабкалась из воды и некоторое время лежала на берегу, не в силах пошевельнуться.
Мисс Мейнард заметила меня и прибежала на помощь. Она сняла с себя шаль и набросила мне на плечи. Я сказала ей, что доктор Блюм убил Джозефину и пытался убить меня, но мои слова звучали как бред сумасшедшей.
— Тихо, они подумают, что ты устроила пожар.
Откуда ни возьмись появилась медсестра Грюп и схватила меня за волосы, отпихнув мисс Мейнард.
Я бормотала, что доктор Блюм убил Джозефину и пытался убить меня. Словно не слыша меня, она продолжала крепко держать меня за волосы. Когда другие медсестры отвернулись, она затолкнула меня в палату, обитую войлоком, куда они сажали буйных женщин, и закрыла ее на замок.
Я кричала и колотила в дверь, пока не свалилась от изнеможения. Меня бил озноб, и легкие разрывались от крика. В палате я не нашла ни одеяла, ни чего-либо другого, чтобы вытереться и согреться. Было такое ощущение, будто у меня сняли скальп. Я свернулась калачиком и зарыдала.
Я убила Джозефину.
Ведь почувствовала что-то недоброе в этом докторе, но пренебрегла своей интуицией ради еще одного сюжета. Как ни пыталась оправдать себя, я знала, что виновата. Она умерла из-за меня.
Джозефина и доктор пропали, предположительно утонули или сгорели во время пожара. Но настойчивый голос из глубины сознания не давал мне привыкнуть к тому, что доктор мертв. Он добрался до манхэттенского берега либо вплавь, либо на какой-нибудь лодке. Как ни старалась, я не могла отделаться от этой мысли. Поэтому я обратилась к палатному врачу и высказала обвинительные доводы против доктора Блюма. Он на мгновение задержал на мне взгляд и сделал какие-то пометки в своем журнале.