Эмиль Кабулке приветливо распрощался с четырьмя учениками. «Их опыт меня устраивает, — с радостью думал он. — Если я буду на нём присутствовать, все подумают, что я крёстный отец этой ванны. Ну и парни! — Он ещё раз оглянулся, чтобы посмотреть на ванну и на учеников. — Кто бы мог подумать, что у этих телят так много разума!»
Какая погода будет в воскресенье? Удастся ли испробовать ванну?
Ещё никогда «молодые агрономы» не проявляли такого интереса к показаниям барометра и к передававшимся по радио сводкам погоды.
Продержится ли до воскресенья тёплая и сухая погода, которая в это время года — редкость?
В понедельник небо хмурится. Давление падает, телеграфные провода гудят.
Александр Кнорц невыносим. Он ругается и скандалит: фрейлейн Лобеданц, машинистку из конторы, он назвал старой рухлядью. Кнорца мучит его блуждающая почка.
— Из-за этой почки я точно знаю, что погода изменится, — заявляет заведующий хозяйством с искажённым от боли лицом.
В ночь на вторник пошёл сильный снег. На следующее утро кажется, будто кто-то накрыл поля белоснежным покрывалом. Всё побелело. Но надежда ещё не потеряна. По радио предсказывают оттепель.
В среду утром капает со всех крыш. На дворе тает. Снег превратился в сплошное мокрое месиво. Работники из полевых бригад вязнут по колено в грязи.
— Ну и зима! Любая погода лучше такой слякоти! — слышится повсюду.
Юные агрономы потирают себе руки от удовольствия.
— До воскресенья всё отлично высохнет. Грязи совсем не много, — уверяет Факир.
Уже в тот же, день после обеда талая вода в канавах замерзает. Лужи и канавы покрываются блестящей кристаллической корочкой. В сводке погоды говорится о холодных потоках воздуха, которые захватывают всё большую территорию.
— Фу-ты ну-ты! Собачий холод! — жалуется Али-баба, согревая дыханием свои закоченевшие руки.
Мороз крепчает.
«К сведению автомобилистов! Соблюдайте осторожность! Гололедица!» — предупреждает диктор по радио в последних известиях.
Тротуары посыпают песком. В Катербурге песок возят ученики.
— С ванной мы зря торопились, — признаётся Факир. — На воскресенье нам больше нечего рассчитывать.
Настроение у учеников самое похоронное. Все надежды разбиты в прах. Никто уже больше не стучит по барометру, никто не слушает сводок погоды. К чему это? Всё равно бесполезно…
Но в четверг, во второй половине дня, погода так резко меняется, что этого не смог бы предугадать никто, даже такие предсказатели погоды, как лягушки.
Температура поднимается. Снег и лёд быстро тают. Всё вокруг течёт, капает, плещется, бурлит, плывёт и шлёпает. Тёплый ветер высушивает дороги и крыши домов.
Рената развязывает свой платок.
— Чувствуете? — говорит она в восторге. — В воздухе уже пахнет весной.
На помощь ветру приходит солнце. Оно быстро высушивает всё вокруг. В субботу небо над Катербургом проясняется.
Заноза вне себя от радости. Теперь уже ничто не может помешать их испытанию. Стрелка барометра стоит на «ясно».
В воскресенье весь интернат поднялся вовремя. Объединёнными усилиями ванна была перетащена на животноводческую ферму. Кабулке распорядился поставить её перед самым входом в коровник. Потом он приказал принести шесть толстых брусков и уложил их с двух сторон ванны, чтобы облегчить коровам вход в ванну и выход из неё. Получилось что-то вроде рампы.
— «По горам, по долам…» — сказал Кабулке. — Я уже предвижу, что когда-нибудь буду выступать со своими коровами в цирке.
Теперь можно было наполнить ванну водой. Решили на этот раз не добавлять в воду дезинфицирующие вещества.
Ученики вооружились всеми имеющимися в наличии вёдрами.
Чем больше наполнялась ванна, тем сильнее капало из всех щелей и пазов.
— Ну и замазка! Ни к чёрту не годится! — ругался Факир.
Папаша Боссиг, который тем временем тоже пришёл на ферму, не торопясь набил свою трубку.
— Ванна скоро перестанет протекать. Дайте только дереву разбухнуть, — успокоил он ребят.