— Подумаешь, картинки. У нас ты весь свет можешь по-настоящему увидеть — Юркина мать в обсерватории работает. Она даст глянуть в телескоп.
— Годится.
— Переходишь?
— Погоди. Надо прикинуть, что я буду иметь.
— Ну хочешь, после игры медаль дадим? — предложил кучерявый. — Наша овчарка их много завоевала. Я сниму одну потихонечку.
— Годится.
— Переходишь?
— Не суетись. Сперва надо обдумать, что я буду иметь. От физкультуры освободят?
— Конечно, освободят, раз ты за класс в футбол играешь.
— А от пения?
— От пения не освободят. У нас певичка строгая.
— Не освободят? — произнёс разочарованным голосом Штанга и тут же разразился сардоническим смехом: — Ну, знаете ли, господа, тогда я предпочитаю остаться в родном коллективе.
— Значит, отказываешься переходить? — вздохнули парламентёры.
— Отказываюсь! — жёстко отрезал Колька.
Ребята уныло побрели прочь, а к Штанге обратился наблюдавший за переговорами первоклассник:
— Слушай, зачем ты так много просишь?
Колька снисходительно улыбнулся:
— Эх ты, мелкаш! У меня же отец настоящий футболист. Вот я и знаю, как нужно переходить. Ясно?
Потолочная формула
Каждый раз, когда Харитона вызывают на математике к доске и он подолгу задумывается, Галина Евгеньевна говорит ему:
— Что ты смотришь на потолок, Суглинский? На нём ничего не написано.
А у Харитона просто такая привычка. Когда он чего-нибудь не знает, то обязательно закатывает глаза кверху и делает вид, что глубоко задумался. Харитон считает, что учительница должна понять, что он сосредоточился в поиске ответа и вот-вот всё вспомнит.
Однажды он и Петька Задорожный возвращались из школы в плохом настроении. Харитон схлопотал очередную двойку по математике. А Петьку в тот день не вызывали, он грустил за компанию с другом.
По пути Харитон всё время о чём-то думал. Думал нормально, не закатывая глаза. Не на уроке ведь, не перед учительницей.
Потом он сказал:
— Галина Евгеньевна всё время шутит надо мной. Что ты смотришь на потолок, Суглинский, на нём ничего не написано… А давай возьмём и напишем.
— Что напишем? — не понял Петька.
— Что задано, то и напишем. Всякие формулы. Посмотришь наверх, будто думаешь, и увидишь там нужную формулу. Это же здорово! Мы с тобой в два счёта станем отличниками.
От радости, от того, что они с Петькой скоро выбьются в отличники по математике, Харитон запрыгал на одной ножке, напевая: «Мы с тобой влюблены, ты в картошку, я — в блины…». Однако Петька шёл по-прежнему как в воду опущенный.
Наконец он спросил:
— Как мы их напишем? Надо же до потолка дотянуться.
— Очень просто. Поставим на учительский стол стул. Я на него залезу и напишу.
— А когда напишем? — продолжал допытываться Петька.
— Когда угодно. Придём в школу до уроков и напишем.
Тут Петька бурно запротестовал:
— Нетушки! Лучше двойку иметь, чем в такую рань вставать. Давай после уроков останемся.
— Дело говоришь, старина, — не стал спорить Харитон. — После уроков удобней. Вдобавок по свежим следам.
— По каким следам?
— По свежим. Ещё не успеем забыть, где записали домашнее задание.
На следующий день после уроков друзья остались в классе. Вернее, сначала они вместе со всеми учениками вышли из кабинета математики, а потом незаметно вернулись.
Харитон поставил на учительский стол стул, забрался на него с карандашом наготове и сообщил Петьке:
— Не достаю до потолка. Нужно на стул ещё что-нибудь положить.
Оглядевшись по сторонам, Петька снял с подставки цветочный горшок и водрузил её на стул.
Подставка только с виду крепкая, на самом же деле оказалась хлипкой и рассохшейся. Когда Харитон забирался на неё, она под ним ходуном ходила. Того и жди, рассыплется.
Харитон сказал:
— Держи подставку крепко-крепко. Иначе тут шею сломать можно.
Петька вцепился в подставку изо всех сил. Харитон с грехом пополам залез на неё, примерился и говорит:
— Еле-еле достаю. Но писать можно.
— Ну и пиши на здоровье, — буркнул Петька. А сам мёртвой хваткой вцепился в подставку.
— Что писать-то? — спросил Харитон.
— Формулу пиши, которую на завтра задали. Кажется, бином Ньютона.
— Откуда мне её знать?! Как же я напишу без учебника?