— Зачем нашей тихоне понадобился веник? — удивлённо спросила Зойка Бобровская.
Димка сразу сказал:
— Наверное, хочет показать наглядное пособие по ботанике. Мы сейчас как раз злаки проходим.
— Разные семена у нас на стенде приклеены, — возразил Вовка Куницын. — А она несёт наглядное пособие к завтрашнему сбору про дружбу. Ведь дружба похожа на веник. Один прутик переломить легко, а когда все связаны вместе — чёрта лысого их сломаешь.
— Скорее это наглядное пособие по физкультуре, — вставила Тамарка Зубова. — Кто не занимается спортом, у того нет сил даже переломить прутик.
— А мне кажется, Северина несёт веник в драмкружок, — предположил Женька. — Может, они пьесу про дворников репетируют.
— Или про Бабу-ягу, — добавил Генка.
— Нет, та на метле летала.
— Ну это родственные вещи.
— А может, она в нём шпаргалки прячет?..
Короче говоря, у каждого было своё мнение. Ребята гадали вслух до тех пор, пока в класс не вошла Аня. Увидев её, Димка сразу спросил:
— Ты зачем веник притащила?
— Хочу класс после уроков подмести, — ответила та. — Обещала уборщице помочь.
— Теперь ясно, почему мы не угадали, для чего ты его несёшь, — разочарованно протянула Зойка. — Кому же придёт в голову такой пустяк?!
Тайник
Екатерина Евгеньевна стирала в ванной новый пододеяльник, когда в квартиру кто-то постучал. Открыв дверь, она увидела незнакомого мальчика лет одиннадцати, худенького и невысокого, который, очевидно, не смог дотянуться до звонка и потому стучал.
— Здравствуйте, — сказал мальчик, — я сын Людмилы Анатольевны. Мы с мамой раньше, до обмена, жили в этой квартире.
— Очень приятно, Алёшенька. Теперь мы будем знакомы не только заочно. Заходи.
Екатерина Евгеньевна пропустила юного гостя в переднюю и закрыла дверь.
— А откуда вы знаете, что меня зовут Алёшей? Вам, наверное, мама говорила?
— Угадал, — засмеялась она. — А меня зовут тётя Катя.
— Мне тоже очень приятно, — почему-то баском произнёс мальчик.
— Итак, зачем же ты пришёл, Алёша?
На секунду мальчик замялся, однако потом быстро, видно было, что ответ он готовил заранее, сказал:
— Я пришёл потому, что мама переезжала на новую квартиру летом, когда я жил у бабушки. И у меня тут в тайнике остались личные вещи.
— Личные вещи? Значит, ты что-то скрываешь от своей мамочки. А ведь это очень нехорошо! — Екатерина Евгеньевна шутливо погрозила ему пальцем.
— Конечно, плохо, — подтвердил Алёша со вздохом. — Только она многое выбрасывает. Нечего, говорит, всякую грязь с улицы тащить, лучше я с получки куплю тебе что-нибудь в магазине. А в магазинах такое не продают, что на улице попадается. Прошлой зимой я очки от солнца нашёл. Настоящие, даже одно стекло есть.
— И всё-таки от мамы ничего скрывать не надо. Лучше поговори с ней начистоту, и Людмила Анатольевна позволит оставить сокровища дома. Ведь твоя мама очень добрая, я её знаю. — Она сделала паузу, после чего сказала: — А мы с мужем никакого тайника здесь не нашли. Видно, он очень тайный.
— Он в ванной. Там удобно. Всегда можно закрыть дверь, сделать вид, будто моешься, и запереться.
Екатерина Евгеньевна отодвинула недостиранное бельё, освобождая мальчику проход, а сама тактично вышла в кухню.
Алёша нагнулся под раковину и вытащил справа белую кафельную плиту с отломанным уголком, которая не была приклеена, а всего лишь вставлена между другими плитками, как в гнездо. Потом он пошарил в обнажившемся дупле левой рукой и выудил оттуда полиэтиленовый пакет. Пакет был старый, мятый до такой степени, что стал почти непрозрачным, и, заглянув в него, Алёша увидел пёструю и рыхлую пачку денег. Тут вперемежку лежали купюры разных достоинств.
— Тётя Катя! — позвал мальчик хозяйку. — Тут уже ваши деньги лежат.
Екатерина Евгеньевна с удивлением рассматривала вытащенный пакет и молчала. Мальчик тем временем продолжил поиски своих сокровищ. Он вытащил из тайника ещё один пакет, в котором лежали всякие металлические штучки. Пакет тоже был чужой, поэтому Алёша сразу протянул его хозяйке, а сам продолжал шарить левой рукой в тайнике.
Больше ничего внутри не было. Мальчик, отряхивая колени, поднялся.
Екатерина Евгеньевна вытащила из второго пакета полукруглый металлический жгут и, прищурившись, рассматривала его.
— Пятьсот восемьдесят третья, — наконец медленно произнесла она.