— Вам? — с надеждой спросил слуга.
— Нет, себе!..
Глава 20. Кувшины и мешки
— Ух, я ему отомщу… Ой! Ох, отомщу… Ай! Жирная свинья, ему это даром — ох, моя спина! — не пройдет, — Ахмед пытался сесть так, чтобы боль не докучала ему. Но как он ни пристраивался к стене, как ни подкладывал подушки, каждый раз на малейшее движение его тело отзывалось прострелами и ломотой. — У-у, подлая скотина!
— И не надоело тебе, Ахмед? — спросил Махсум, со своего «трона» наблюдая за мучениями Ахмеда. — Ведь предупреждал же тебя по-человечески. Но ты же не слушаешь, когда тебе умные люди говорят. Ты же у нас бравый джигит!
— Да, я такой! Ох!.. А что такое «джигит»?
— Забудь, — не стал вдаваться в подробности Махсум.
— Я отомщу… — вновь взялся бубнить свое Ахмед.
— А он тебя опять скалкой.
— Да я не ему отомщу, а этому, Али-бабе!
— А он-то здесь каким боком? — удивился Махсум.
— Ну, сами подумайте, шеф! Вот не пришел бы этот Али-баба в пещеру, не взял мешок, не сказал Касыму о золоте, тот не поплелся бы в пещеру и мы бы его не поймали. А потом он не сбежал бы, и нам не пришлось его искать. И тогда он не поколотил бы нас, ведь так?
— Логически оно, конечно, верно…
— Вот я и говорю! — воодушевился Ахмед. — Всему виной этот проклятый оборванец Али-баба, укравший у нас тот мешок, будь он трижды проклят!
— У меня, — любезно поправил его дух. — И не украл, а я сам ему дал. Свое, личное.
— Дал, украл, у нас, у вас — какая разница! Главное, что он сунул сюда свой поганый нос.
— Ахмед, я тебя еще раз предупреждаю: это очень плохо закончится. Даже еще хуже, чем Касым со скалкой.
— Но ведь мы должны отомстить за нанесенную обиду! Мы разбойники, а не тряпки, об которые все кому не лень будут вытирать ноги, — никак не унимался Ахмед.
— Ахмед, как ты думаешь, каким лучше быть разбойником: живым или мертвым?
— Я думаю, живым, шеф, — поразмыслив, заключил Ахмед. — Но что нам может сделать этот оборванец? Тогда нас было всего трое и никакого оружия, а сейчас нас будет тридцать девять!
— Тридцать семь, — поправил его Махсум. — Уже тридцать семь.
— Но это все равно очень много, а он один!
— Я прямо вижу, — повел рукой Махсум, — тридцать семь идиотов с саблями наголо влетают в город, скачут к дому Али-бабы, врываются в дом и набрасываются на него.
— Почему сразу идиотов? — надул щеки Ахмед.
— А потому, Ахмед, что, как только вы появитесь с саблями в городе, вас немедленно схватит стража. Или у тебя есть сомнения на этот счет?
— Да, действительно, — приуныл Ахмед, задумчиво массируя нижнюю челюсть. — Я об этом как-то не подумал… — он вдруг встрепенулся. — Шеф, я, кажется, кое-что придумал!
— Только не говори, что ты решил посадить разбойников в кувшины с маслом и прикинуться караванщиком.
— Шеф, вы голова! — воскликнул Ахмед, сразу позабыв про боль. — Я вообще-то хотел посадить их в мешки с порохом.
— С порохом? — удивленно выгнул бровь Махсум. — Ты меня пугаешь, Ахмед.
— В каком смысле?
— В прямом. Ты еще фитили к ним пристрой и самолично подожги.
— Вы ничего не поняли, шеф. Я подумал, собаки могут учуять людей в мешках, а порох у них отбивает нюх. Но знаете, про кувшины идея тоже ничего! Можно дождаться ночи и выпустить наших людей, а тогда… — Ахмед провел пальцами по горлу и широко растянул губы в зверской ухмылке, от которой у Махсума по спине пробежал холодок.
— Кхм-м. Сам придумал?
— Ага! Здорово, правда?
— Очень, — нахмурился Махсум.
— Так что, едем?
— Куда?
— Громить дом муллы! — воинственно вскинул новенькую саблю Ахмед.
— Может, не надо, а?
— Шеф! Я ничего не слышал, а вы этого не говорили! — серьезно произнес Ахмед.
— Почему?
— Если люди узнают, что вы струсили…
— Я не трус! — порывисто вскочил с «трона» Махсум, но тут же медленно опустился обратно. — Но и не дурак.
— Молчите! — предостерегающе выставил перед собой пятерню Ахмед, оглядываясь по сторонам.
— Да молчу я, молчу, — обреченно вздохнул Махсум. — А ты ничего не забыл?
— Что?
— Али-баба знает тебя в лицо, и меня тоже, кстати.
— То есть как это?
— Запросто! Если мне не изменяет память, то ты ему самолично продал тех троих рабов.
— Так это был он! — задохнулся Ахмед от ярости. — Что ж вы раньше-то не сказали, шеф! Я бы его… Постойте, а откуда вы знаете, что это он?
— Слышал ли ты что-нибудь о логике, мой бравый Ахмед? — Махсум поудобнее устроился на «троне» и закинул ногу на ногу, вывернув колено.