— Ох, я больше не могу! Ха-ха! — гремел голос духа Сим-сим, отдаваясь гулким эхо в ушах прятавшихся в кувшинах разбойников.
— А вы, шеф, вы! — подбежал Ахмед к Махсуму. — Зачем вы это сделали?
— Успокойся, Ахмед, — утирая слезы, с трудом проговорил Махсум. — Зато теперь мы наверняка знаем, что тебя никто не узнает…
Поздним вечером, когда стражники уже собирались закрыть ворота города, на горизонте на фоне заходящего солнца вдруг показался караван. Двадцать коней, нагруженных кувшинами и мешками, спешили укрыться за стенами гостеприимного города. Стражники ждали. Им торопиться было некуда. А сборщик налогов радостно потирал руки.
Ждать пришлось недолго. Караван спешил; уставшие животные, чуя приближение долгожданного отдыха и обязательной кормежки, шли сами — не было никакой нужды их подгонять. И вот первые двое коней ступили на городскую землю. На них ехали важный одноглазый купец и его черный слуга. За ними в ворота города втянулся остальной караван. Тяжелые ворота со скрипом и грохотом закрылись. Одноглазый караванщик спешился, сладко потянувшись. К нему уже спешил радостный сборщик налогов.
— Салам алейкум, почтеннейший…
— Хасан. Так меня зовут, — одноглазый бородач изволил заметить обиралу и повернуть к нему голову. — Салам, салам. Думал, не успеем, и придется заночевать у стен города.
— Зря беспокоились, почтеннейший Хасан. Двери нашего города всегда гостеприимно открыты для всех страждущих, но все имеет свою цену.
— Ты прав. Назови свою цену, э-э…
— Ваш покорный слуга Маруф, — почтительно склонился сборщик налогов.
— Назови свою цену, слуга Маруф, — произнес Хасан, широко зевнув при этом. Маруф недоуменно моргнул, пытаясь сообразить, оскорбили его или у этого караванщика просто такая манера общения. Он долго смотрел в непроницаемое лицо караванщика, жуя губами, потом все-таки решил не связываться с заносчивым купцом, ведь неизвестно еще кто он и каковы его покровители.
— Да, — сказал Маруф собственным мыслям. — Значит, так, — он вытащил из-за пазухи внушительный свиток и развернул его. — Начнем с того, что доблестной страже пришлось задержать закрытие ворот на… — Маруф обернулся к высокому постаменту, на котором были установлены огромные песочные часы, и что-то прикинул, — на сто песчинок, а это будет два динара.
— Крохобор! — тихо произнес Хасан.
— Что вы сказали, почтеннейший? — не расслышал Маруф, вытягивая худую длинную шею.
— Я сказал: разумеется! Один золотой, чего ж тут непонятного.
— Нет-нет, — запротестовал Маруф. — Я сказал: два золотых. Два! — он показал караванщику два пальца, решив, что тот несколько глуховат.
— Мои кони устали, мой слуга валится с ног, а ты задерживаешь меня пустой болтовней. Уже упало двадцать песчинок, а когда ты закончишь обдирать несчастного путника, то упадут все пятьдесят. Так что один золотой идет в зачет мне.
— О! — восхитился подобным счетом Маруф, а стражники от удивления раскрыли рты. Ничего подобного им еще видеть и слышать не приходилось. Со сборщиком налогов предпочитали не связываться, поскольку это могло закончиться расставанием с довольно внушительной суммой денег.
— Хорошо, — сказал тот и сделал пометку грифелем на висящей на поясе деревянной дощечке. — Плюс два, минус один. Продолжим, почтеннейший Хасан.
— Продолжим, — кивнул тот.
— Что везете?
— Ты что, слепой? Кувшины, мешки!
— Да, но… — немного растерялся Маруф. — Меня интересует, что у вас в кувшинах и мешках.
— Тогда так и спрашивай, — сверкнул единственным глазом Хасан, вновь зевнув.
— А разве я… Неважно! Начнем с кувшинов. Что у вас в них?
— Масло, отборнейшее масло!
— Масло — это хорошо! — оживился Маруф, быстро проматывая свою бумагу. — Какое конкретно?
— Обычное! Жидкое и масляное, — лениво отозвался Хасан.
— Подсолнечное, — подсказал мавр, не слезая с коня.
— Ага! — Маруф подошел к одному из кувшинов, приоткрыл крышку, понюхал и сунул в кувшин палец.
— Ты чего, козлиная твоя морда, оборзел? — набычился Хасан.
— Не понял, — уставился на него Маруф, растерянно облизывая палец.
— Куда ты свои грязные пальцы суешь? Сначала ковыряет ими неизвестно где, а потом сует в кувшин! Кто у меня потом все это купит?
— Но как я тогда проверю, что это подсолнечное масло? — развел руками Маруф.
— Ложечку надо иметь, морда ты некультурная!
— Ложечка? — лупнул глазами Маруф. — Что такое ложечка?
— Проехали, — только и махнул рукой Хасан.