Наступила гнетущая пауза.
Али-баба, ожидая ответа, смотрел на Махсума; Махсум — растерянно на Ахмеда, а Ахмед — затравленно и туповато то на Али-бабу, то на Махсума.
— Масло? — переспросил Ахмед.
— Да-да, совсем немного, а то, боюсь, мясо пригорит, а лук почернеет и будет невкусным.
— Я сейчас, — Ахмед сорвался с места, пролетел через дом и выскочил с другой его стороны. — Масло ему! Чего это вдруг ему понадобилось наше масло? На что намекает этот оборванец? — ворча, он подбежал к одному из кувшинов, сорвал с него крышку и вытащил из него миску, стоявшую на голове сидящего в кувшине разбойника.
— Уже пора? — прогудело из кувшина.
— Нет! Сиди тихо, пока я не скажу, — Ахмед вновь накрыл кувшин крышкой и понесся обратно, на задний двор. — Вот! — протянул он миску с маслом Али-бабе.
— Огромное спасибо! — поблагодарил Али-баба, долил в казан совсем немного масла и вернул оставшееся Ахмеду. — Этого, я думаю, будет вполне достаточно.
Ахмед понесся обратно, вновь пролетел через дом, выскочил на улицу и подбежал к кувшину. Сняв крышку, он поставил обратно на голову разбойника миску с маслом и опять закрыл крышку.
— Все! — доложился он Махсуму, вернувшись на задний двор.
— Али-баба, — позвала Марджина, выглянув из дома. — У нас в лампе заканчивается масло.
— Так залей!
— Масла больше нету.
— О Аллах! — Али-баба вновь посмотрел на Махсума, тот — на запыхавшегося Ахмеда; Ахмед — печально на своего предводителя и очень зло на Али-бабу.
— Ахмед? — произнес Махсум, и тот вновь понесся через дом в передний двор, подскочил к кувшину, открыл крышку и схватил с головы разбойника миску.
— Уже пора? — вновь донеслось из кувшина.
— Нет! — грохнул крышкой Ахмед и побежал обратно, но во дворе было темно, хоть глаз выколи, и он внезапно на что-то налетел.
Тр-рах!
Миска разлетелась на куски.
— Иа-а! — обиженно взревел осел, обильно политый маслом. Откуда ему было знать, что разбойник несет противное масло, а не вкусного овса несчастному ослу, посаженному бессердечным Али-бабой на жесткую диету.
— Ох-х, проклятое животное! — Ахмед поднялся с земли, тряся головой. — Развели тут ослов! — потирая старые раны на левом боку и ругаясь себе под нос, Ахмед побрел обратно к кувшинам.
Нащупав крышку, он снял ее и повел рукой в поисках миски, но вместо миски рука его нащупала вихрастую голову.
— Так, здесь я уже брал, — сказал сам себе Ахмед.
Он закрыл крышку и перешел к следующему кувшину.
— Ахмед, ну долго еще? — всхлипнул сидящий в кувшине.
— Как получится! — ответил ему Ахмед.
— А что ты делаешь?
— Этим оборванцам понадобилось масло!
— Ахмед, — донеслось из кувшина после паузы. — Лучше не надо.
— Почему?
— Потому, — ответил ему кувшин.
— Э-э, без тебя знаю! — Ахмед взял миску и захлопнул крышку кувшина. — Учить еще меня будет.
Он пошел назад, щупая перед собой рукой — с этим ослом ни мисок ни масла не опасешься! Войдя в дом, он стремительно пересек его и выбежал на задний двор.
— Вот! — вручил он миску Марджине, помешивающей жарящееся в одном из казанов мясо.
— Вот спасибо! — обрадовалась девушка, принимая миску. Но вдруг к чему-то принюхалась, наморщив носик. — Знаете, мне кажется, оно немного прогоркло.
— Не может этого быть! — Ахмед сунул палец в миску и облизнув, поморщился. — Масло действительно было какого-то странного, несколько противного вкуса.
— Это, наверное, тот обирала в воротах свой грязный палец засунул, — подсказал Махсум.
Ахмед поморщился и грохнул миской об землю.
— Я сейчас другое принесу! — он опять пробежал сквозь дом и подлетел к горшку, из которого взял миску. Сорвав с него крышку, Ахмед засунул в него нос и зашипел на разбойника, сидящего в кувшине: — Ты что сделал с маслом, гад?
— Я же говорил: не надо! Мы так долго ехали, а мне хотелось пи-пи…
Ахмед в сердцах грохнул крышкой.
— Идиот! Какой идиот! Дебил! — оттирал Ахмед язык рубахой, плюясь и ругаясь, потом подбежал к другому кувшину. — У тебя нормальное масло?
— А что? — спросил кувшин.
— Отвечай, ты ничего с ним не делал?
— Да вроде нет, — подумав, подтвердил кувшин. — Ахмед, ну долго еще?
— Скоро! — Ахмед схватил следующую миску и побежал к дому, через дом и на задний двор. — Вот хорошее масло! — вручил он миску Марджине.
— Спасибо, — поблагодарила та, понюхав масло. — Я сейчас отолью немного.
— Нет! — запротестовал Ахмед, порядком уставший носиться туда-суда. — Оставьте все себе. Вместе с миской. Это подарок.