— Вы что, и мисками торгуете? — спросил Али-баба. — А то бы мы взяли у вас парочку.
— Э-э… нет! Миски у нас подарочные. Купил целый кувшин — получи миску.
— Интересный способ завлекать покупателей, — согласился с ним Али-баба, засыпая в жарящееся мясо лук. Во втором казане уже бурлил зербак — аппетитный золотистый лучок, нарезанная крупными ломтиками морковь и сочные кусочки мяса.
— Да-да, это я сам придумал! — гордо заметил Ахмед.
— Али-баба! Али-баба, где ты? — донесся с переднего двора возбужденный, до боли знакомый Ахмеду голос. Он тут же втянул голову в плечи и попятился в тень хотя узнать его перемазанную ваксой физиономию да еще в темноте было просто невозможно. — Вот ты где! — выбежал из дома Касым и бухнулся перед Али-бабой на колени.
— А, Касым! Здравствуй, — обрадовался Али-баба. — Хорошо, что ты зашел в гости. Скоро будет готов ужин, заодно отпразднуем новоселье. Я надеюсь, ты взял свой дутар?
— Взял. Я купил новый, — не упустил случая похвастаться Касым, доставая из-за спины новенький дутар. — Но мне нужно с тобой срочно поговорить.
— Говори, я слушаю.
— Не здесь, прошу тебя, — покосился Касым на бородатого незнакомого мужчину и черного, словно ночь, мавра с белыми, будто лик прекрасной девушки, глазами, которыми тот почему-то слишком часто моргал.
— Хорошо, пошли в дом, — сказал Али-баба. — Прошу прощения, почтеннейшие.
— Ничего, — кивнул Махсум. — Мы здесь постоим, присмотрим за едой.
Касым поднялся с колен и поплелся в дом за Али-бабой. Али-баба, проведя брата в разгромленную комнату, притворил дверь и повернулся к брату. Вид у Касыма был убитый, он даже в глаза Али-бабе не мог смотреть.
— Ничего не говори, все знаю, — хмуро произнес Али-баба.
— Как? Откуда? — Касым вскинул испуганный взгляд на Али-бабу.
— Неважно! — отрезал Али-баба. — Значит, продал меня за сто медных монет?
— За пятьсот золотых, — осторожно поправил брата Касым. — Вернее, за пятьсот пятьдесят две, — поправился он. Вдруг Али-баба и это знает, а ему хотелось, чтобы брат поверил в его искренность.
— Велика ли разница?
Касым не ответил, вновь повесив голову.
— Но это хорошо, что ты сам пришел все рассказать мне. Значит, в тебе еще остались крохи совести.
— Остались, остались! Я заснуть не мог, так эти крохи зудели во мне! — жарко произнес Касым. — Не знаю, что на меня нашло, но…
— Ничего больше не говори, — остановил его Али-баба. — Я и без твоих объяснений знаю что. Это называется алчность. Но оставим наши раздоры, брат Касым! Ты ведь споешь нам сегодня?
— Обязательно! Непременно спою! Послушай, а кто это у тебя в доме?
— Это караван попросился на ночлег, но не бойся, они нам не помешают. Хорошие люди… Послушай!
— Что? — насторожился Касым.
— А может, и соседей позовем? Нужно ведь отпраздновать новоселье!
— А неплохая идея! — тут же загорелся Касым. — Я прямо сейчас и побегу их звать. Ох, и подарков нанесут!
…Ахмед был в шоке. Неугомонный Касым умудрился поднять на ноги, даже, можно сказать, на уши целый район! Гости все прибывали и прибывали. Дом быстро наполнялся людьми и веселым гомоном. Все радовались, что рядом с ними наконец поселился живой человек, и дурной славе дома и страху за собственные жизни и жизни близких пришел конец.
Невесело было лишь разбойникам. Махсум, правда, выглядел внешне спокойным, зато Ахмед вел себя так, будто он был не слугой-мавром, а неопытным йогом и его усадили не на мягкие тушаки, а на доску с вбитыми в нее острейшими гвоздями. Он непрестанно вертелся, водил пальцем, пересчитывая гостей и все больше хмурясь. И при этом не переставая спрашивал у своего предводителя: «Шеф, что будем делать?» — а потом принимался раскачиваться из стороны в сторону и нудно повторял: «Все пропало, шеф! Все пропало!»
— Не гунди! Без тебя вижу, — едва разлепляя губы, зло шептал ему в самое ухо Махсум. — И не говори, что я тебя не предупреждал.
И тогда Ахмед замолкал. Ненадолго. А потом все начиналось сызнова.
— И чего они все приперлись? — ворчал он, гневно стреляя глазами по сторонам на веселящихся людей. — Спали бы себе, так ведь нет! Приперлись всем табуном жрать на халяву.
— А ты чего хотел? — отвечал ему устало Махсум. — Разбудил человека, устроил ему праздник.
— Я? — ткнул себя пальцем в грудь Ахмед. — Я ничего ему не устраивал.
— Ну как же! А пословица: «Гость в дом — радость в дом»? Разве не ваша?
— Наша, — вынужден был согласиться Ахмед.