— Лучше не передавай от меня привет твоей жене.
— Почему?
— Она еще решит, что я высокого мнения о ее достоинствах.
— Каких еще достоинствах? — опешил Карим.
— Человеческих, разумеется. Остальные — это твои проблемы, — усмехнулся Али-баба и выскочил в калитку.
— Ах ты, гнусный ишак с языком гиены! — вновь побагровел Касым, затопав ногами и воздевая руки над головой. — О Аллах, за что ты послал мне в братья, этого…
— И-и-а! — вставил осел, покивав головой.
— Этого…
— Иа! Иа!
— Да помолчи, ты, гнусное животное! — замахнулся на него Касым. Ослик поджал уши и пулей вылетел со двора. — Ну вот, — расстроился Касым. — Из-за этого проклятого осла я забыл, что хотел сказать…
Касым сплюнул на пыльную дорожку дома, заложил руки за спину и вперевалочку направился к внутренней калитке в заборе, разделявшем двор на две половинки.
Али-баба между тем, попетляв по нешироким улочкам бедной окраины города, довольно людным несмотря на ранний час, вышел из распахнутых настежь восточных городских ворот и свернул в сторону от наезженных дорог, заполненных телегами и арбами с разными товарами. Телеги сопровождали, как водится, любопытные мальчишки, которым всегда и до всего было дело. У Али-бабы, напротив, к дорогим товарам не было ни малейшего интереса, ведь купить он все равно ничего не мог, а смотреть просто так — только попусту терять драгоценное время. Но если потратить это время с пользой и нарубить побольше дров, то, возможно, ему удастся часть из них продать на базаре, выручив за них несколько медяков. Вот тогда он обязательно пройдется вдоль лавок и купит какой-нибудь еды — себе и матери. А может, хватит и на что-нибудь еще. Топор вот новый давно пора купить, а то старый, неровен час, разлетится в крепких руках Али-бабы.
В подобных горьких раздумьях Али-баба не заметил, как углубился в горы. Ноги сами несли его в привычном направлении, туда, где он месяц назад обнаружил обильный сухостой, и до сих пор пользовал его. Сухостоя было много — рубить не перерубить. Главное, чтобы никто больше не пронюхал об этом месте. Но здесь был и один минус: слишком далеко и долго идти вдоль ущелья, а потом еще карабкаться в гору. Но Али-бабе торопиться особенно было некуда, и он бодро вышагивал по известной ему одному тропинке навстречу новому дню…
— О-о-ох! — Ахмед с трудом оторвал тяжелую, словно свинец, голову от свернутого в валик халата.
В голове шумело, будто ветер играл с пустым кувшином, и одновременно звенела бубном в руках заводного музыканта, а во рту было сухо, словно в пересохшем колодце, а может, и еще суше. Язык распух и стал шершавым, а уж привкус во рту…
Ахмеда мутило. С трудом воздев себя на ноги, Ахмед оглядел пещеру. От поворота головы мир закачался, поплыл куда-то в сторону. Ахмед покачнулся, но устоял на ватных ногах.
— Воды! — прохрипел он. — Все золото за глоток воды!
Медленно, чтобы не упасть, Ахмед по стеночке прошел к сочащейся из скалы тонкой струйкой воде и припал к ней сухими губами. Острый кадык на его тонкой шее задвигался, будто в горле заработал помповый насос. Пил он долго, насыщая влагой тело, словно верблюд после длительного перехода, но сладостное ощущение свежести все никак не приходило.
Оторвавшись наконец от источника, Ахмед умылся, но и это не особо помогло. Желудок заворочался, заворчал, требуя еды, но лишь от одной мысли о ней к горлу подкатила волна тошноты. Ахмед поморщился, сглотнул и обернулся к выходу из пещеры, все еще упираясь рукой в стену.
Солнце уже успело подняться довольно высоко. Оно смешливо поглядывало на несчастного Ахмеда из-за левого края входа. Что-то было не так. Но что? Ахмед опять облизнул губы, силясь сообразить о причине сомнений. Он попытался привести мысли в порядок: «Так, открытый вход в пещеру… солнце — красивое, круглое и жаркое… облаков нет… сухое дерево перед входом… тень… Тень!»
— Тень… — повторил вслух Ахмед и, опомнившись, закричал: — О Аллах, вставайте! Мы проспали!
— Что? Кто? Где? — пещера тут же наполнилась криками и шорохами возни. Кто-то спросонья крикнул: «Караул, спасайся!», — и все мгновенно повскакивали на ноги и похватали оружие, выискивая неведомого врага Началась тихая паника, но кроме взбудораженного Ахмеда, носившего по пещере, никого обнаружить не удалось.
— Мы проспали! Проспали! Караван, он уйдет! — никак не унимался Ахмед, подбегая то к одному разбойнику, то к другому и пытаясь достучаться до их сознания. — Вставайте, быстрее! Тень!