— Нет, ну вот же привязался! Дух я, дух пещеры!
— Ду-ух! — глаза Али-бабы еще больше округлились. — А-а… где вы, почтенный дух Сим-сим?
— Я везде! И нигде одновременно. Так ты будешь брать что-нибудь или нет?
— Да, вот это золото… — указал Али-баба трясущимся грязным пальцем на раскрытый сундук, полный золотых монет. — Можно?
— Бери! — разрешил дух Сим-сим. — А дверцу мы пока закроем.
— Ой-ей! — окончательно перетрусил Али-баба, видя, как каменные створки дверей смыкаются перед самым его носом. — О, дух Сим-сим, зачем ты это делаешь?
— Затем, о глупый и наивный… Как тебя зовут?
— Али-баба, о почтенный дух, — низко склонил голову Али-баба.
— Затем, о глупый и наивный Али-баба, что кто-нибудь еще может пронюхать о пещере, и тогда сюда начнется настоящее паломничество, а я не люблю лишней суеты.
— Но как же я выйду?
— Как и все: произнесешь заклинание. Если не забудешь, конечно, — захихикал дух.
От этого смеха у Али-бабы волосы зашевелились на голове, а по спине затопали острыми ножками ледяные мурашки.
— Мне кажется, ты решил дождаться, когда вернутся разбойники, — окликнул его дух Сим-сим, устав наблюдать, как Али-баба в сомнении переминается с ноги на ногу.
— Нет-нет, что вы! — тут же спохватился, опомнившись, Али-баба.
— Тогда приступай! Сколько тебе надо золота? Бери два, нет, три сундука! И еще драгоценных камней — во-он там, в углу, видишь?
— О щедрейший из щедрых дух Сим-сим, — вновь поклонился Али-баба, — прости меня, но куда мне одному столько золота? И эти драгоценные камни… На что они мне? Я бедный дровосек.
— Извини, но дров у меня нет, — то ли серьезно, то ли в шутку произнес дух Сим-сим.
— Да? — почему-то огорчился Али-баба.
— Точно тебе говорю! Но могу компенсировать золотом.
— Хорошо! — согласился, поразмыслив, Али-баба. — Я возьму… — он вновь приблизился к сундуку и уставился на сверкающие в свете струящегося пламени светильников золото. — Так… Мне нужен топор — на это мне понадобится один золотой, нет, два — топор должен быть хорошим! — Али-баба взял два золотых и положил их себе в карман. — Еще неплохо было бы купить мешок рису, масла, мяса. Мы с матушкой так давно не ели отменного плова! На это уйдет… — Али-баба что-то прикинул в уме. — Уйдет, скажем, пять золотых! Пусть риса и масла будет с запасом, — он протянул руку к сундуку и отсчитал еще пять золотых и присоединил их к тем двум, что уже были у него в кармане.
— Разбудишь, когда закончишь, ладно? — произнес, зевая, дух Сим-сим.
— Прости, о дух, но ты меня сбиваешь!
— Все, молчу-молчу! — заверил его дух. — Продолжай. Только…
— Что?
— Разбойники могут вот-вот вернуться, и тогда ты точно останешься без топора, без плова и, главное, без головы, а это так печально!
— Знаешь, это не смешно! — разозлился Али-баба.
— Совсем не смешно. И поэтому я тебе предлагаю все упростить до минимума.
— Как-как? — не понял Али-баба мудреное слово.
— То есть, не мудрствуя лукаво. Не напрягая ума.
— Понятно, — кивнул Али-баба.
— Я тебе предлагаю мешок золота. Бери и иди!
— Куда мне столько денег, о дух?
— Э-э, бестолковый юноша, денег много не бывает, особенно когда есть жена, дети.
— Но у меня нет ни жены, ни детей! Только старая матушка.
— Вот ее и порадуешь.
— Ну, хорошо, — подумав некоторое время, согласился Али-баба с духом Сим-сим. — Только ради матушки!
— А, может, все-таки возьмешь два мешка?
— Нет! Одного мешка вполне достаточно, — решительно отрезал Али-баба.
— Как знаешь, — согласился с ним дух Сим-сим, но голос у него был почему-то весьма довольный. — Вот, забирай! — к самым ногам Али-бабы из-за сундуков выкатился довольно внушительный мешок из крепкой ткани с меткой на боку — черный коршун, распростерший в полете крылья.
— Спасибо, о добрый дух Сим-сим! — обрадовался Али-баба, завертевшись вокруг мешка с деньгами. — Я никогда не забуду твоей доброты!
— Без проблем! Заходи, если что, — довольно прогудел дух. — Да, и не вздумай кому-нибудь рассказать обо мне!
— Клянусь! — выпятил грудь колесом Али-баба, пуча глаза.
— А теперь уходи и дай мне поспать. Покоя нет бедному старому духу: ночью пьют и устраивают дебоши, утром ни свет ни заря вопят, как резанные, а после шляются всякие разные — две монеты, нет три! Ну, чего стоишь? Иди!
— Спасибо!..
— О, горе мне! Уйдешь ты, наконец, или нет?
— Все-все, прости, о дух. Я уже ухожу, — Али-баба с трудом доволок мешок до дверей и вытер рукавом рубахи пот, выступивший на лбу. — Сим-сим, откройся!