— Оставим Айгуль в покое, и лучше поговорим о наших баранах.
— Вот теперь я точно уверен, что тебе солнцем напекло голову. О каких баранах ты толкуешь, брат?
— О таких!
— Каких?
— О тех, что ты прячешь под курпачой.
— Э-э, знаешь, — Али-баба быстро одернул курпачу, из-под которой выглядывал похудевший бок мешка, за уголок и уселся на нее, — ты ошибаешься. Там нет никаких баранов.
— Зато, я уверен, там есть кое-что получше них, — радостно потер потные ладони Касым, растянув полные губы в довольной улыбке.
— Да ты не в себе, брат.
— А вот это мы сейчас и проверим! — он начал наступать на Али-бабу.
— Нет, не дам! — Али-баба навалился грудью на курпачу, закрывая собой драгоценный мешок. — Это мое, мое и матери!
— Показывай, что там у тебя! Ну?
— Не покажу!
— О, несчастный грешник! Неужели ты думал утаить от меня целое сокровище? — осуждающе покачал головой Касым.
— Я не грешник, я несчастный дурак, — всхлипнул Али-баба. — Дурак и простофиля.
— Я в этом никогда не сомневался, — усмехнулся Касым. — Ну? Я долго еще буду ждать?
— На, смотри! — сдался наконец Али-баба. — Смотри, чтоб твои бесстыжие глаза лопнули, а загребущие руки отсохли.
Он вскочил на ноги и рывком сдернул курпачу с мешка. Глаза у Касыма полезли на лоб.
— Это то, что я думаю? — облизнув пересохшие губы, уточнил он.
— Если ты имеешь в виду золото, то — да!
— Ах ты, мошенник! — выдохнул, набрав полную грудь воздуха Касым. — Плут, негодяй, проходимец! И ты хотел утаить от меня целый мешок золота. Признавайся, несчастный вор, где ты взял такую прорву золота или, клянусь Аллахом, я сейчас призову сюда стражу!
— Зови! — выпятил грудь Али-баба. — Но тогда тебе ни шиша не достанется, так и знай!
— В таком случае мы должны разделить его по-братски, — потер руки Касым, в чьих глазах тлели искры жадности.
— Свою долю ты уже получил сполна.
— Э-э, те жалкие несколько монет, которые ты обманом всучил мне?
— С тебя хватит и этого!
— Нет, не хватит! Не хватит! — капризно топнул ногой Касым. — Значит так: или мы делим, как положено, или я пошел за стражей.
— А положено — это как? — поинтересовался Али-баба, склонив голову набок.
— Очень просто! У тебя был полный мешок золота, так?
— Предположим, — осторожно согласился Али-баба, догадываясь, к чему клонит Касым.
— А раз так, то, значит, мне причитается половина.
— Я сказал «предположим», а не «полный мешок».
— Уй-юй, какой же ты стал скупой! С родным братом не желаешь поделиться.
— А ты делился со мной? Делился?
— Ты живешь в моем доме, не забывай об этом, оборванец!
— И пашу на тебя и твою распрекрасную женушку как проклятый!
— Это все пустые разговоры, — Касым отмахнулся поморщившись. — Значит, так: или я забираю свою половину, — а это как раз то, что осталось в этом мешке, — или скоро ты познакомишься с дворцовой стражей.
Что было делать несчастному Али-бабе. Он ни минуты не сомневался, что очумевший от жадности Касым без зазрения совести сдаст его страже с золотом и потрохами, лишь бы заполучить несколько монет. К тому же он уже давно догадывался, чем может закончиться история с мешком золота, и потому на днях припрятал немного золота в стойле у лопоухого. Его должно было хватить, если расходовать осторожно, где-нибудь на полгода, а потом… Потом он что-нибудь обязательно придумает, ведь руки и голова остались при нем.
— Забирай! — согласился Али-баба.
— Что? — не поверил своим ушам Касым. — Ты согласен?
— Согласен! Забирай все и оставь меня в покое, — Али-баба пнул ногой мешок. Золото тихонько звякнуло.
— Нет, погоди! Раз ты так быстро согласился, чтобы я забрал все, значит, у тебя еще что-то где-то припрятано.
— Нет у меня больше ничего, — развел руками Али-баба, состряпав унылую физиономию. — Просто хорошо зная тебя, я решил, что это будет наилучшим решением. Ты ведь не отвяжешься, пока не высосешь всю кровь.
— Это правда! — согласился с Али-бабой Касым. — Я никогда не упущу своего.
— Я рад за тебя, брат. А теперь забирай этот проклятый мешок с глаз моих долой и проваливай вместе с ним из моего дома. О, наконец-то я опять вздохну свободно! — воздел Али-баба руки к небу. — Как я устал от блеска этого проклятого золота!
— Дурак! — хмыкнул Касым, закидывая на плечо мешок. Уже у самой двери он остановился и бросил Али-бабе через плечо. — Был нищим ослом, да так им и помрешь.