— Жена-а! Где ты? — Касым ввалился в свой дом, распугивая мечущихся под его ногами кур. Куры квохтали, били крыльями и продолжали вертеться у самых ног Касыма. — Уйдите, вы, проклятые птицы, чтоб вас! — Касым спотыкался о бедных птиц, едва удерживая на спине тяжелый мешок. — Жена, ну где ты там?
— Здесь я, — из богато обставленной комнаты, зевая на ходу и придерживая живот руками, показалась изрядно располневшая и еще больше обленившаяся Айгуль. — Чего орешь? Покоя от вас ото всех нет: то эти приставучие дети, то ненормальные куры, то ты — глаз сомкнуть невозможно! А я так устала…
— Сейчас ты вмиг взбодришься, моя дорогая Айгуль! — Касыму наконец удалось протиснуться в комнату, и он сбросил с плеча мешок на пол. Монеты в нем глухо звякнули. — Смотри! — гордый собой, указал он на мешок, массируя затекшую поясницу.
— Фи! — Айгуль, едва удостоив мешок взглядом, презрительно наморщила несколько приплюснутый носик. — Зачем ты приволок в дом этот грязный мешок?
— Да ты посмотри сначала! — Касым быстро наклонился к мешку и, схватив его за углы, приподнял. Из мешка на пол полился поток звонких желтых кружков.
— Ох! Сколько денег! — вскрикнула Айгуль, действительно разом позабыв про сон и все недомогания, мучившие ее. Она упала на колени и начала быстро собирать монеты в подол платья, но вдруг остановилась и, медленно разогнувшись, уставилась на мужа.
— Что? — спросил тот, растерявшись под пристальным взглядом жены. — Что-нибудь не так, дорогая?
— Где ты это взял? — она протянула к мужу ладони, полные монет. — Ты кого-то убил, ограбил?
— Совсем ума лишилась, женщина? — в ужасе отшатнулся от нее Касым. — Это я у Али-бабы свою долю забрал!
— У Али-бабы? — прищурилась Айгуль, поднимаясь с колен. — Ты меня за дуру держишь? Да у этого оборванца отродясь даже медной монеты не водилось, а ты толкуешь о мешке золота! Признавайся, несчастный, где ты его достал? И не вздумай мне врать! — поводила она пальцем перед носом обомлевшего Касыма.
— Да говорю же тебе, жена: это золото притащил откуда-то Али-баба, — пролепетал Касым сглотнув. Айгуль отличалась далеко не ангельским нравом, и кому, как не Касыму было знать об этом.
— Врешь!
— Не вру, мой ненаглядный воробушек, Аллах тому свидетель! — бухнулся на колени Касым.
— Пусть так! — Айгуль сверкнула глазами и, сдув со лба выбившуюся из-под платка прядь волос, сделала шаг к мужу, нависнув над ним всеми своими двумя метрами роста и метром в обхвате. — Но где вторая половина мешка?
— Ее потратил этот гнусный проходимец Али-баба, чтоб ему пусто было. Подумать только, спустить полмешка золота за каких-то три дня! Я в последний момент успел забрать причитающееся мне… нам золото, — быстро поправился он.
— И ты, конечно, поинтересовался, где твой непутевый брат взял целый мешок золота? — покачала головой Айгуль.
— А… разве нужно было? — Касым растерянно похлопал короткими, выгоревшими ресницами.
— О Аллах, — Айгуль молитвенно воздела руки к небу, — за что ты послал мне в мужья этого недотепу, этого бестолкового осла?
— Но, ласточка моя быстрокрылая, чем я опять провинился перед тобой?
— Своей глупостью, вот чем! Быстро возвращайся к своему братцу и узнай у него, где он достал целый мешок золота.
— Но мой козленочек, какая в том нужда? Золото-то — вот оно, — несчастный Касым сгреб ладонями с пола золотые динары и протянул жене. Монеты, звеня, вновь посыпались на пол из его пальцев. — Здесь целое богатство!
— И это ты называешь богатством? — вспыхнула Айгуль, отпихивая руки мужа. — Богатство там, где твой несносный братец взял этот мешок. Сейчас он сидит и посмеивается, как ловко провел такого болвана, как ты. Ведь завтра он пойдет и принесет себе еще один мешок, а может, и два, нет — три мешка! А ты будешь сидеть тут и радоваться этим проклятым грошам.
— Ты так думаешь? — Касым снял с головы тюбетейку и промокнул взопревшую лысину платком.
— Я не думаю — я знаю наверняка. А вот когда ты уже думать научишься.
— Да-да, ты права, — Касым вскочил с пола, водрузив тюбетейку обратно на лысину. — Я сейчас же пойду к проклятому Али-бабе, и пусть он только попробует не сказать мне, где взял золото! Ух, я ему тогда! — воинственно потряс кулаками Касым.
Волна негодования переполнила его. Он со злостью пнул мешок ногой и выскочил за дверь, щедро раздавая направо и налево пинки ни в чем не повинным курам.
— И правильно, — Айгуль мгновенно обмякла, вновь зевнула и поплелась обратно в комнату в надежде все-таки соснуть часок-другой.