— Гори, гори ясно, чтобы не погасло! — выкрикивал он, радуясь огню, словно расшалившийся ребенок. — Вот тебе, Али-баба! Получай!
— Али-баба! — Айгуль, заметив деверя, кинулась к нему. — Молю тебя, успокой своего брата! Он, кажется, сошел с ума.
— Правда? А не ты ли ему в этом помогла, добрая женщина?
— Али-баба, да дай ты ему, что он хочет, — вцепилась в сына старушка и принялась его трясти за локоть. — Он же совсем ополоумел от зависти.
— Дай, дай! Я на тебя молиться буду! Слова дурного больше не скажу! — вновь заголосила Айгуль.
— Ну ладно, ладно! — недовольно проворчал Али-баба, отстраняя от себя женщин. — Эй, Касым! — крикнул он, приближаясь к внутренней калитке. — Зачем ты, о несчастный, поджег свой дом?
— Пусть горит, пусть все горит! И мой, и твой, и их!
— Хватит тебе уже, иди спать!
— Скажешь, где взял?
— Нет. Но если тебе так неймется, то я принесу сам. Завтра же схожу и принесу.
— Честно? — Касым недоверчиво уставился на брата.
— Я тебя когда-нибудь обманывал?
— Откуда мне знать. Разве ты признаешься.
— Он принесет, принесет, — бросилась Айгуль в ноги мужу. — Слово даю, только не губи!
— Отстань, дура! Ты меня достала еще больше, чем вот он. Клянусь, еще одно слово, и я вот этими самыми руками сравняю этот дом с землей. А кирпичи продам!
— Кто тут продает кирпичи? — из толпы вперед выбрался какой-то деловитый мужичонка в тюбетейке набекрень. — Я покупаю! — вытянул он вверх руку.
— Я пока ничего не продаю! — рыкнул на него Касым. — Вот же люди!
— А сказал: продам, — мужичонка только рукой махнул и полез обратно, работая локтями.
— Ну вот, сбили! — Касым растерянно огляделся. — На чем я остановился?
— Ты сказал, что продашь кирпичи, — услужливо подсказал ему Али-баба.
— Какие к шайтану кирпичи! Что вы ко мне привязались с этими кирпичами? Гори оно все синим пламенем!
— Не надо, умоляю тебя! — взвыла дурным голосом Айгуль. — Я больше слова тебе не скажу, о мой возлюбленный муж! Как скажешь, так и будет.
— Честно? — слова жены ласкали Касыму слух и грели душу.
— Честно, честно! — быстро закивала Айгуль, косясь на пламя, стремительно пожирающее сухую солому на крыше.
— Ну, хорошо! — подумав, согласился Касым. — Ты отныне делаешь все, что я ни скажу. — Айгуль опять принялась кивать, держась за штаны Касыма. — И вот тебе первый наказ: прекрати стягивать с меня штаны!
— Хорошо, хорошо, — Айгуль отдернула руки и сложила их на груди. — Вот, видишь, какая я послушная!
— А ты, — повернулся он к Али-бабе, — завтра же принесешь мне то, что обещал!
— Принесу, — устало вздохнул Али-баба, проводя ладонью по сонному лицу, — только дай мне, наконец, поспать!
— Эй, вы, — крикнул Касым соседям, — заливайте огонь. Да быстрее, чего копаетесь, как вареные? Ведь все к шайтану сгорит!
Али-баба, зевнув, поплелся в дом. Удастся ли ему выспаться в эту ночь или нет, но больше никто и ничто не заставит его подняться сегодня с постели — это уж точно!
Глава 7. Летите, голуби, летите!
— Шеф, ну, вставайте! Сколько уже можно валяться? — Ахмед пытался то так, то эдак подступиться к растянувшемуся крабом на земле Махсуму, наматывая вокруг него круги.
— Отстань! — прошептал Махсум, облизнув шершавым распухшим языком пересохшие губы. — Я больше… не могу. Пить!
— Да где ж я вам здесь воду достану? Говорил же: экономить надо. Вставайте! — Ахмед ухватил малахольного главаря за безвольно откинутую в сторону руку и потянул на себя.
— Говорил, говорил! — проворчал Махсум, из последних сил поднимаясь с земли. — Надо было два бурдюка взять, а не говорить.
— Откуда я мог знать, что вы пьете, как верблюд!
— Жарко, — пожаловался Махсум, покачиваясь из стороны в сторону. — Ноги… Я не чувствую ног!
— Да вот они ваши ноги! Вот, на месте!
— Где? — Махсум опустил голову. Перед глазами все плыло, но собственные ноги ему разглядеть все-таки удалось. — Точно, на месте, — и опять начал оседать на землю.
— Да что же за наказание такое, а? — Ахмед быстро подхватил под руку молодого человека, обхватил его за пояс и потащил на себе. — Левую ножку вперед.