— Нет, его бабушку! Ахмед, кончай тупить. Отправляй сообщение и едем.
— Понял, шеф! Сию минуту, шеф! — Ахмед похлопал себя по одежде, вытащил откуда-то заточенный кусок древесного угля, положил себе на колено обрывок бумаги и принялся выводить на нем завитушки, высунув от напряжения язык.
— Ну, долго ты еще? — нетерпеливо переспросил его Махсум.
— Не торопите меня, а то я собьюсь, и придется все начинать сызнова! — огрызнулся Ахмед, вспоминая, где и сколько нужно поставить точек над очередной закорючкой.
— О, местный дьявол, тебя что, писать не учили?
— Нет, не учили! Я медресе не заканчивал и писарем становиться не собирался… Вот, все! — Ахмед наконец поставил жирную точку, с нажимом повращав уголек, свернул обрывок листа в трубочку, достал из клетки голубя и, присобачив к его лапке послание, подкинул птицу над головой.
Голубь два раза перекувырнулся через голову, повертелся на месте и заспешил домой, периодически выполняя кульбиты. Махсуму казалось, что птица вот-вот упадет, но голубь шел уверенно, хотя и с заметной натугой.
— Ты уверен, что он долетит? — с сомнением переспросил он.
— Конечно! Это же почтовый голубь.
— А чего он постоянно сальто делает?
— Что делает?
— Неважно. Едем?
— Поехали! — Ахмед отъехал немного и обернулся к оставшемуся табуну. — Чок, чок!
— Ты чего это? — непонимающе уставился на него Махсум, натягивая поводья.
— Я их зову идти за нами. Чок, чок, чок!
Кони фыркали, топали копытами, качали головами, но идти за Ахмедом, похоже, не входило в их планы.
— И?.. — не дождавшись нужного результата, уточнил Махсум.
— По-моему, это какие-то тупые кони. На прошлых действовало безотказно.
— Это, скорее, прошлые были тупыми. Ты бы сам на этот самый «чок, чок» повелся? Кстати, что это за дурацкое словечко такое?
— Не знаю, шеф, — пожал плечами Ахмед. — Мы так всегда коней подзывали.
— У вас кони разбойничьи были, а это — дворцовые. Соображаешь?
— Не очень, — отрицательно покрутил головой Ахмед.
— Они же все зажравшиеся, значит, и звать их нужно соответственно.
— Это как? — у Ахмеда от любопытства даже лицо вытянулось.
— Ну как? Не знаю как! Может, дзинь-дзинь или ням-ням? Хрум-хрум?
Кони навострили уши и повернули головы в сторону Махсума.
— Кажется, работает! — радостно подпрыгнул в седле Ахмед. — Попробуйте еще раз!
— Хрум-хрум, я сказал! — гаркнул на коней Махсум.
Кони переглянулись, покивали головами и… потопали к Махсуму!
— Во, видел! — указал на них рукой крайне довольный собой Махсум.
— А все-таки «чок-чок» мне нравился больше, — опечалено вздохнул Ахмед.
— Ничего, потом переучишь. Поехали!
Они понеслись вдоль ущелья. Отвесные стены по обе стороны узкого пролома замелькали трещинами и отвесными выступами, стремительно уносясь назад. Позади несся табун счастливых коней, спешащих на долгожданную кормежку. Разумеется, это они так считали. Откуда им было знать, что корм у разбойников еще нужно заработать.
До пещеры добрались уже затемно, когда на небе вовсю светили переливающиеся перламутром звезды. Уставший, измученный донельзя Махсум, сполз со спины своего коня и, разминая затекшую спину, собрался было крикнуть в темноту заклинание, как его потряс за рукав Ахмед.
— Шеф, а можно я попробую открыть пещеру, а?
— Да ради бога! — милостиво дозволил Махсум.
— Спасибо, шеф! — обрадовался Ахмед и, выбежав вперед, набрал полную грудь воздуха и гаркнул так, что с ближайших деревьев поднялись всполошенные птицы, а сонные суслики забились поглубже в свои норы.
— Сим-сим, откройся!
Каменные двери пещеры послушно начали расходиться в стороны.
— Э, Ахмед, зачем так орать? — поморщился от звона в ушах Махсум, вертя в правом ухе мизинцем. — Они бы и так открылись.
— Простите, — смутился разбойник, шаркнув ножкой, — я чуть-чуть разволновался.
— Разволновался он… А почему, собственно, нас никто не встречает? Ахмед, что за дела? — немного обиделся Махсум подобным прохладным приемом. — Я им лошадей притаранил, а они…
Действительно, разбойники, несмотря на открывшуюся дверь пещеры, продолжали заниматься своими делами. Одни вальяжно прогуливались туда-сюда, другие валялись на подушках, задумчиво покуривая кальяны, третьи уплетали за обе щеки только что приготовленный шашлык, а четвертые и вовсе спали, свернувшись калачиками и укрывшись от постороннего шума ворохом одеял с головой. Ахмеда такое безразличие к их персонам, похоже, тоже задело.
— Эй вы, бездельники! — ринулся он в пещеру, потрясая кулаками. — Почему едите и курите, когда ваш шеф приехал? Почему не встречаете и не оказываете почестей?