Разбойники, ворча, оставили свои дела и потянулись к выходу из пещеры. Ахмед, не жалея сил, помогал им оплеухами и пинками. Махсум, хмуро наблюдал за происходящим, стоя у самого входа, широко расставив ноги и засунув большие пальцы рук за широкий пояс.
Длилось все это достаточно долго. Наконец Ахмеду все-таки удалось согнать разбойников в подобие двух шеренг. И, хотя на их лицах свободно читалось крайнее недовольство и неприкрытое презрение к новому главарю, высказаться в открытую не решался никто.
— Что нужно сказать? — спросил у разбойников запыхавшийся Ахмед, вновь занимая почетное место по правую руку от Махсума.
— Здравствуйте, шеф! — заученно, но вразнобой протянули разбойники.
— А еще что? — не унимался Ахмед.
— Как мы рады, что вы вернулись, — зло прогудело разбойничье воинство. Радости на их бородатых лицах не наблюдалось, как, впрочем, и почтения к персоне молодого главаря.
Но это Махсума нисколько не смутило.
— Орлы! — гаркнул он, выступив чуть вперед, и обвел присутствующих высокомерным начальственным взглядом.
— Что он сказал? — спросил один очень старый разбойник, приложив к уху ладонь, у более молодого, стоявшего рядом с ним. — Ослы?
— Нет, Хабиб-ако, — крикнул молодой в самое ухо старому. — Он сказал: орлы!
— А-а-а! — закивал головой тот, опустил голову и закрыл глаза.
— Орлы, — повторил Махсум, дождавшись, когда на него вновь обратят внимание, — я знаю, что вас сильно разочаровало последнее дело — это видно по вашим лицам! Да, мы знатно лопухнулись, но нет причин для уныния! Сегодня мы отыграемся за все. Мы отомстим за нанесенные нам обиды!
Разбойники заинтересовались. По их рядам пронесся шепоток, словно ветерок коснулся молодой листвы деревьев.
— Посмотрите! — Махсум повел рукой. — Я привел вам новых коней!
— Мы привели, — подсказал Ахмед.
— Слушай, какая разница: я, мы или еще кто-то, — бросил ему вполголоса Махсум.
— Никакой, — нехотя согласился с ним уязвленный подобным прохладным отношением Ахмед.
— Тогда можно я продолжу?
— Продолжайте, — кивнул Ахмед.
— Мы привели вам коней!
— Да! — воскликнул Ахмед, крайне довольный тем, что Махсум прислушался к его замечаю.
— Мы потребовали их, и нам их дали! Нас уважают и боятся!
Разбойники переглянулись меж собой и, несколько воспрянув духом, загомонили. Слабые улыбки проклюнулись на их суровых бородатых и обгорелых лицах.
— Берите же коней, братья мои! — продолжал вещать Махсум. — И мы с вами прямо сейчас помчимся и отомстим за свои обиды!
Из толпы разбойников вышел вперед несколько сутулый, с повязкой через левый глаз крепыш лет сорока. Его щеку и губы наискось рассекал шрам. Разбойник поднял руку.
— Я не понял, Черный Махсум, — произнес он, поводя плечами.
— Что тебе непонятно, э-э?.. — Махсум обернулся к стоявшему рядом Ахмеду.
— Саид, — подсказал тот, быстро сообразив о причине заминки. — Его зовут Саид Стальной Коготь.
— Что тебе непонятно, Саид?
— Разве тот караван уже возвращается?
— Нет, это другой караван!
— Тогда у меня нет вопросов, — с заметным облегчением выдохнул разбойник, утирая невольно выступивший на покатом лбу пот рукавом. Он быстро вернулся на место и затих, пристально глядя на своего предводителя.
— У кого еще вопросы? — оглядел присутствующий Махсум, важно вскинув подбородок.
— У меня! — теперь вперед выступил толстяк небольшого роста с жидкой шевелюрой, крючковатым носом и бледно-зелеными глазами.
— Это Шавкат, — подсказал Ахмед, склонившись к плечу Махсума. — Он у нас заведует провизией и… вообще всем.
— Что ты хотел узнать, Шавкат?
— Я хотел не узнать, а доложить, — высоким, почти женским голосом отозвался толстяк, смущенно приглаживая жирные волосы на лбу. — Мне кажется, не хватает одного мешка с золотом.
— Ты уверен? Может, он куда-нибудь закатился? В пещере столько золота.
— Закатился? — недоуменно выпучил свои бледные глаза Шавкат. — Как это?
— Ну как?.. Очень просто: пнул кто-нибудь, уронил там. Или, может, у тебя с глазами проблема. Ну, сам подумай, кому и на кой он сдался?
У толстяка почему-то вдруг опустились уголки губ, а сами губы задрожали, будто он готов был разреветься на месте. Больше не сказав ни слова, он отвернулся и побрел на свое место.
— Зря вы так с ним, шеф, — грустно покачал головой Ахмед.
— А что я такого сказал? У вас что, критики не любят?