Сабли шаркнули.
Максим испуганно сглотнул.
— Да не его, остолопы! — рявкнул Мансур на стражников. — А вон того, черного! А этого — сюда! — указал он пальцем на пол перед собой.
Стражники убрали сабли; один из них пихнул Максима в спину сапогом, и тот ткнулся носом в пол. Другой стражник подошел к навзничь лежавшему Черному Кади, ухватил его за ноги и потащил к двери.
— Видишь, презренный оборванец, что ты натворил! — покачал головой Мансур, взглядом провожая волочащееся по полу тело бывшего главаря шайки разбойников. — Ты лишил меня моего лучшего человека. Что же мне с тобой теперь делать? — Главный сборщик налогов задумчиво огладил жидкую, не в пример усам бороду с вкравшейся в нее ранней сединой, глядя на лежащего перед ним молодого человека, не смеющего поднять голову. — Поднимись! — приказал он спустя некоторое время.
Кончик сабли уменьшил давление на спину Максима, и тот медленно разогнулся. Глаза у него испуганно бегали, лицо сильно побледнело, а губы мелко дрожали.
— Боишься? — удовлетворенно заключил Мансур. — Это правильно! Меня надо бояться, — он начал медленно откидываться назад, но подоспевший юркий слуга успел подпихнуть под его спину сразу три подушки. Мансур немного повозился, устраиваясь поудобнее, и сложил руки на животе. — А теперь рассказывай: кто ты, и зачем проник в мои покои? Но предупреждаю сразу: одно слово лжи и… — Мансур очень знакомым Максиму жестом провел пальцем по горлу.
— Ваше светлейшество! — Максим униженно подполз на коленях чуть ближе, но стражник остановил его, схватив за плечо.
— Светлейшество? — посмаковал новое слово Мансур. — Неплохо! Продолжай, — кивком головы дозволил он.
— Так получилось — не знаю как, но я говорю чистейшую правду! — я оказался тут, у вас чисто случайно! Сначала я был в другом доме, а потом хрустнул пол, и я провалился, и… и попал к вам в комнату!
— Ты снюхался с джиннами или накурился опиума? — Мансур все еще никак не мог поверить в столь сказочную историю, хотя лично, собственными глазами видел, как этот странно одетый незнакомец возник посреди залы прямо из воздуха. Хотя это могло быть и не совсем так — кто их знает, этих воров, на что они способны.
— Вот честное слово! — мелко закрестился Максим.
Глаза Мансура тут же полезли из орбит.
— Так ты, оказывается, не только плут, но еще и неверный! — вскричал он, рывком вскакивая на ноги.
— Нет, что вы! — замахал руками Максим. — Я верный! Я очень верный!
— Впрочем… — Мансур внезапно остыл и прошелся туда-сюда, задумчиво глядя себе под ноги. — Какая разница — все равно тебе отрубят голову.
— Не надо! Не надо мне рубить голову! — Максим вывернулся из железной хватки стражника и быстро подполз к ногам Мансура, но тот брезгливо отстранился на шаг. — Я буду служить вам, только не убивайте!
— А что ты можешь, о презренный? Мне бы пригодился изворотливый грозный лев, но никак не блеющий ягненок.
— Я могу… Я могу… воровать! Драться могу, как лев!
— Воровать? — недоверчиво переспросил Мансур. Молодой незнакомец вовсе не походил на искусного вора.
— Да-да! Воровать! Я очень хороший вор! — с надеждой уставился на него Максим.
— Ох, что-то слабо верится, — недоверчиво дернул шеей Мансур.
— Вот! — Максим быстро выхватил из-за пазухи расписную табакерку с золотой чеканкой и протянул ее Главному сборщику налогов.
— Что?.. Как?.. — тот растерянно уставился на знакомую вещицу и быстро захлопал себя руками по халату. — Ах ты, плут! — успокоившись, снисходительно улыбнулся Мансур и погрозил Максиму пальцем, потом забрал у него табакерку и на всякий случай передал ее слуге. — И как же зовут тебя, искусный воришка?
— Максим!
— Махсум? Странно, но это имя совершенно тебе не идет[1]. Хотя с Кади тоже было не все гладко[2]. Черный Махсум… — что-то прикинул Мансур, уставившись в не очень высокий потолок, словно ища на нем ответ на собственные вопросы. — Хорошо, я дам тебе один шанс. Сядь и слушай! — приказал он Максиму и обернулся к стражнику. — А ты позови мне телохранителя моего бывшего гостя. Он должен ожидать за дверями…
Максим или, вернее, теперь Махсум — так и будем его называть, чтобы не вносить путаницы в наше повествование, — а если уж быть совсем точным, то — Черный Махсум гордо и притом неловко восседал в седле, на спине черного арабского скакуна с лоснящимися боками, недоверчиво то и дело косящим свои умные глаза на нового хозяина. Ахмед — бывший телохранитель и правая рука Кади — тоже пребывал не в особом восторге от новоиспеченного главаря. Совершенно безбородый молодой человек с бледной кожей и зелеными глазами в наряде Черного Кади с двумя штопанными дырами на черной рубахе выглядел, мягко говоря, нелепо. Криво пристегнутая к поясу сабля все время била его по ноге и коня по боку, отчего тот вздрагивал и порывался перейти на галоп. А посадка — Ахмед ни разу не видел, чтобы взрослый человек так сидел на коне! Сразу было видно, что этот неизвестно откуда свалившийся на его голову сопляк до того ни разу в жизни не садился на коня, но при этом старался выставить себя асом верховой езды…
1
Согласно верованиям арабов, обладатель имени Махсум (или Масум) не склонен к насилию, жестокости или грубости.