— Гасан-ако! — распахнул объятия Мансур, когда караванщик почти вплотную приблизился к нему. — Как я счастлив, что слухи о гибели вашего каравана оказались сильно преувеличены! У меня камень с души свалился. Ай-яй, какая была бы потеря для всех нас.
Караванщик остановился, не дойдя до визиря пары шагов и смерил того взглядом. Мансур решил, будто тот что-то подозревает, и быстро сменил тактику.
— Мне доложили, что ваши верблюды вернулись в город, и я уже собирался послать стражу на ваши поиски, а тут вижу — вы идете.
— Да, мы чудом спаслись, — сдержанно отозвался караванщик. Гасан недолюбливал Главного сборщика налогов, и вполне понятно, по какой причине. Ведь налоги — это всегда неприятно, а налоги от Мансура — это чистой воды грабительские поборы.
— А кто это с вами? Никогда не видел такие противные рожи! — произнес Мансур, старательно отводя взгляд от пронзительных глаз Махсума. Таким образом он решил себя заранее обезопасить, но… промахнулся.
— Ай-яй, — покачал головой Гасан, — как нехорошо говорить так о людях, которых вы даже не знаете! Эти люди…
Мансур судорожно сглотнул.
— …мои спасители, — закончил караванщик.
— Кто?! — уставился на него пораженный Мансур. Рухни ему сейчас на голову небо, он и тогда не был бы так удивлен.
— Да-да, если бы не эти люди, то меня здесь уже не было!
«Лучше бы тебя здесь не было, проклятый торгаш!» — скрипнул зубами Мансур, но тут же расплылся в дежурной улыбке. — Ах, вот оно что!
— Вот именно! Идемте, — Гасан подал знак сопровождавшим его разбойникам, и они направились дальше по коридору к гостевым покоям.
— Ничего не понимаю, — развел руками потрясенный Мансур, когда Черного Махсума и Ахмеда ввели в комнату для приема важных гостей, а стражники встали почетным караулом у ее дверей. — С ума они, что ли, спятили?
Дождавшись, когда Гасан удалится по своим делам, Главный сборщик налогов подлетел к дверям гостевой комнаты, бросил на стражников затравленный взгляд и прошмыгнул внутрь, захлопнув за собой двери. Сердце у него бешено колотилось, в душе поселился холодок, но он все-таки решил дознаться, что происходит.
— Что вы здесь делаете, презренные ослы! — набросился он с кулаками на Махсума, шипя и брызжа слюной.
— Эй, папаша! — тот предупредительно выставил перед собой ладонь. — Осторожнее с языком. Как вы там сказали? Противные рожи?
— Дурак, это я отводил ему глаза!
— А теперь я еще и дурак, значит. Нехорошо, папаша. Ох, нехорошо!
— Очень плохо, — поддакнул ему Ахмед.
— А ты, куча ослиного помета, закрой рот и не раскрывай его, пока тебя не спросят, — прорычал Ахмеду Мансур.
— Советую вам вести себя в рамках приличия, папаша! — шагнул к Главному сборщику налогов Махсум и выпятил грудь, принимая грозный вид. — Вы не на базаре.
— Да как ты… как ты смеешь?! Мне, великому визирю! Да я тебя…
— Что? По попке отшлепаете? Или в угол поставите? — хмыкнул Махсум, вытаскивая из-за пазухи табакерку. — Знаете, вы очень скользкий тип — теперь я в этом убедился.
— Моя табакерка! — охнул Мансур, округляя глаза.
Махсум спокойно раскрыл ее, захватил пальцами щепотку табака и вдумчиво втер его себе в ноздри.
— А-апчхи! — чихнул он прямо в лицо Мансура. — Вот, как-то так!
Мансур запоздало закрылся руками, пригнувшись, потом выпрямился и начал закипать.
— Значит, это ты, грязное шайтаново отродье, спер у меня табакерку! Ты!
— Докажите! — нахально произнес Махсум, закрывая табакерку и засовывая ее обратно себе за пазуху.
— Доказывать? — разозлился Мансур, оскалив зубы. — Ну, не-ет! Я просто тебя прирежу, грязный вор! — он выхватил из-за пояса кинжал и бросился на Махсума. — Вот тебе!
Махсум поднырнул под его руку, и Главный сборщик налогов пролетел мимо, уткнувшись носом в пол.
— Ха! — только и сказал Ахмед, не двинувшись с места.
— Что здесь происходит? — грозный голос Гасана вернул Мансура к действительности. Тот вскочил с пола и быстро спрятал кинжал за спину. — Вы что, уважаемый, решили убить моего спасителя, а также личного гостя нашего всемилостивейшего эмира?
— Он украл у меня мою табакерку! — ткнул пальцем Мансур в грудь Махсуму.
— Врет! — Махсум сложил руки на груди и отвернулся.
— Я? Вру? — задохнулся Мансур. — Это бродячая собака забывает, с кем говорит! Обыщите его! — бросил он возникшей на пороге страже.