— Все правильно смотришь, тебе это надо выпить.
— Я не хочу, — прошептала Алиен.
— Пей лучше, да помалкивай. Наделала делов! Эх, чего уж теперь… — Найя глубоко вздохнула и, качая головой, заставила Али выпить все до капли. — Вот так! А теперь ложись и лежи себе тихонько. Может все еще сладится как-нибудь…
Ей вспомнилось все. И бьющиеся о камни волны, и скрип двери за спиной, и шаг в бездну… Сердце екнуло, пропустив удар. Она жива. Она все еще жива! Как?!
Алиен огляделась. Комната была другая — не та, под окнами которой шумно бурлила река. Отсюда виднелся лишь кусочек двора, затененного деревьями.
— Тала приходила, — вдруг вспомнила Али. — Она здесь?
— Здесь. Тебе бы поспать…
— Я хочу ее увидеть!
Найя помолчала, поджав губы, но все же кивнула и вышла из комнаты, а вместо нее внутрь сразу шмыгнула другая бета, смущенно затоптавшаяся у дверей.
— Извините, я должна находиться здесь…
Алиен подумала, что после случившегося ее даже одну оставлять теперь никогда не будут. Ведь Дорл… Дорл!!! Как только Верховный узнает, что она очнулась, сразу придет сюда. И надеяться на его жалость не приходится — ему незнакомо это чувство. В мучительном ожидании Али провела несколько долгих минут, но когда дверь отворилась, вошла Тала.
— Иди, — приказала она бете, и та сразу выскочила из комнаты. — Я вижу, тебе уже лучше, Али.
— Да, я… Что случилось?
— Ты выпрыгнула из окна, разве ты не помнишь?
Тала говорила очень сухо, что было совсем на нее не похоже. Она не улыбалась, холодно глядя на Алиен, и держалась на расстоянии.
— Я помню. Но как я… м-м-м…
— Как ты выжила? Дорл прыгнул следом, поймал тебя и принял на себя удар. И ты наверняка будешь рада узнать, что состояние его очень тяжелое и лекари ни в чем не уверены.
— Что?
— Не представляю, как ему удалось. Такая высота… там еще сильное течение и камни, но он все же сумел вытащить тебя на берег. Только сразу потерял сознание и больше уже не приходил в себя… Как ты могла, Али? Ты понимаешь, что наделала?
— Я не хотела, — замямлила Алиен, ошарашенная и новостями, и обвинениями.
— Кого ты обманываешь? Уж я-то точно знаю, чего ты хотела! Ты-то жива, а он умирает! — голос Талы сорвался, впервые проявив эмоции. Она закрыла глаза рукой, пытаясь выровнять дыхание. — Я старалась быть терпеливой! Я оправдывала все твои безумные поступки. Но теперь я вижу, что ты просто самовлюбленная эгоистка!
— Нет, Тала, я…
— Грагенор со своим войском стоит на южной границе. Улана нет. Мы на пороге войны, а Дорл при смерти… — выкрикнула Тала и вдруг заплакала. — Что теперь будет с нами? Ты ведь об этом не думала? Вие была полностью права, ты не думаешь вообще ни о ком, кроме себя.
Ее слова как пощечины били по лицу, и Алиен давилась слезами и обидой.
— Это несправедливо, — прошептала она.
— Несправедливо?!
— Почему я должна жертвовать собой ради того, чтобы вам всем жилось хорошо?
— Не смей говорить о жертвенности, Али! Что ты о ней знаешь? Дорл спас тебе жизнь!
— Если бы не Дорл, меня бы и не пришлось спасать!
— Если бы не Дорл, ты бы сейчас танцевала голой перед бетами в борделе! Хватит строить из себя жертву, Али! Пора уже повзрослеть.
С этими словами Тала развернулась и быстро вышла из спальни, хлопнув дверью. Больше Алиен ее почти не видела. К ней вообще никто не заходил, кроме слуг и целительницы, и даже когда она начала вставать и выходить из комнаты в тот самый сад, про который говорила Глен, компанию ей составляла только охрана. Али старалась отгонять от себя мысль, что у нее не осталось вообще никого, ни единого друга, на чью поддержку она могла бы рассчитывать. Но то, как на нее смотрели абсолютно все, выбивало почву из-под ног. Холодная вежливость, и немой укор в глазах.
Позже Найя, также глядевшая с осуждением, но хотя бы рассказывающая ей какие-то новости, объяснила, что о случившемся знают только обитатели замка — хозяева, слуги и внутренняя охрана. Для всех остальных — Верховный жив, здоров и по-прежнему держит кланы твердой рукой. Делается это для безопасности: во-первых, чтобы в стране не начались разброд и шатания, а во-вторых, чтобы «добрые» соседи не попытались воспользоваться моментом. В особенности Грагенор, который и так готов уже напасть на них. Ирс, хозяин дома, делал все, чтобы весть о том, что Дорл не представляет сейчас угрозы ни для какого альфы, не распространялась. Во избежание сплетен, слугам даже было запрещено покидать замок. Алиен так и не могла для себя решить, что хуже — жить в вечном страхе или презираемой окружающими людьми? И то, и другое казалось невыносимым.
— Меня все ненавидят, — произнесла она, глядя в спину бете, которая только что молча поставила перед ней поднос с чаем и, сухо кивнув с каменным лицом, удалилась.
Если раньше беты улыбались ей, стараясь угодить жене Верховного, то теперь их отчужденность сквозила в каждом движении, в каждом взгляде. Брови Найи после этой реплики поползли вверх.
— Кто они такие, чтобы тебя ненавидеть?
— Люди.
В саду было тепло и безветренно. Алиен еще чувствовала себя слабой, но сидеть возле ухоженных клумб ей нравилось, поэтому она заставляла себя выходить на улицу. Целительница принесла ей очередной остро пахнущий отвар, пить который не особо хотелось. Сейчас бы странный кофе Эймы и ее мягкий взгляд…
— Они просто боятся, что их некому будет защитить, если начнется война, — сказала Найя.
— Да, они хотят жить в спокойствии, а бояться полагается только мне…
— А ты не бойся.
— Как, Найя? Как?! Если вы все такие смелые, что же сами тогда трясетесь в его присутствии?
— Верховный суров, — согласилась целительница. — Но ты-то пара ему.
— Ну и что, что пара, — вздохнула Алиен, отвернувшись. — Я никогда не смогу найти с ним общий язык.
— А ты разве пыталась?
Али уже открыла рот, чтобы ответить, но передумала и промолчала. Не хватало еще, чтобы и Найя перестала с ней разговаривать. И так уже от нее все отвернулись.
— Сходила бы ты к нему, — продолжила целительница. — Между парами связь сильная. Ему бы помогло.
На самом деле Алиен уже заглядывала в комнату, где находился Дорл. Ее одолевали странные чувства: с одной стороны, он все еще бездушный изверг, но с другой — он все же ее спас, не пожалев себя самого. Стоя перед входом в его спальню, она задавалась вопросом, зачем пришла сюда. Еще раз убедиться в своей ненависти к нему, или сказать спасибо? Одна створка отворилась, и из комнаты появился лекарь.
— Госпожа, — чуть склонил голову он, и ушел, оставив перед ней приоткрытую дверь.
Алиен заглянула внутрь, не решаясь переступить порог, хотя знала, что Дорл без сознания.
Он лежал на высокой кровати, лица не было видно, и Али разглядывала его черные волосы на белой подушке. Сердце учащенно билось. Подойти? Но пока она набиралась храбрости, он вдруг зашевелился, и Алиен отпрянула от дверей.
Больше она туда даже не подходила. Не важно, какое чувство в ней теперь преобладало — ненависть к нему, или благодарность. Потому что и то, и другое перекрывал страх.
— Сходи, Али, послушай совета, — вывела ее из мыслей Найя. — Никто тебе здесь не желает зла.
— Никто здесь не желает зла Дорлу, а не мне.
— Сейчас это одно и то же. Иди, порадуй его ко дню рождения. Он даже во сне почувствует твое присутствие.
Найя ушла, а Алиен все продолжала думать над ее словами. День Рождения Верховного — праздник в разгаре лета, к которому уже начали готовиться во всех шести кланах. Если Дорл не появится в этот день на людях, сразу станет понятно, что что-то не так, и тогда слухов уже не избежать. Ваару даже пришлось покинуть Денос и уйти со своими людьми на земли, где раньше заправлял Улан, без которого южная граница стала почти беззащитной. Угроза нападения Грагенора и так была сильна, как никогда, и с приближением праздника она обострялась еще больше. Вскоре и Грат выдвинулся на юг. Было похоже, что День Рождения Дорла станет днем начала войны.