Вечернее солнце отражалось в прозрачном тельце птицы. Давным-давно бабушка Мари объяснила ей, что для волшебников и ведьм хрустальные голуби вроде письмоносцев, только разносят они пожелания. И тот, кто не наделен магией, может за серебряную монетку получить у гильдии волшебников хрустального голубя, который донесет его надежду на исполнение мечты. Еще поговаривали, что их хрусталь, если умеешь чувствовать и видеть, отражает само желание, пока оно не сбылось. А когда желание исполнялось, хрустальный голубь улетал навсегда. Этот хрустальный голубь родился из желания, загаданного мамой и папой в день рождения Алианы, но чего они пожелали, дочка не знала. Сколько раз мачеха пыталась прогнать птицу – как изгоняла из гостиницы все, что напоминало о родителях Алианы. Однажды она даже попробовала поймать голубя – видно, надеялась задорого продать, – но голубь чуть не оторвал ей нос. У Алианы всегда становилось легче на душе, когда голубь возвращался.
Но сейчас у нее не было времени на желания и хрустальные мечты. Алиана пробежала по узкому темному коридору и сбросила с ноющих плеч мешок с провизией. Сложив груз на стол, Алиана чуть не подскочила, увидев над собой сердитого сводного брата.
И тут же выдохнула. Просто мачеха вставила в раму новый портрет сына, написанный остановившимся в гостинице художником. Вся прихожая была облеплена портретами мачехи, Рейны и Рейцо, и все они сверкали глазами на Алиану и гостей. Удивительно, что Алиане, вроде бы входившей в «семью», в этой галерее места не нашлось. А единственный портрет бабушки Мари висел лицом к лестнице – на тот редкий случай, когда старушка спускалась из своей чердачной комнатки и мачеха принималась перед ней лебезить. Рейна одно время собиралась податься в художницы и нарисовала портрет Алианы, но даже ее работу мачеха пустила на растопку.
– Опять девчонка где-то прохлаждается! Который час ее нет! И это после всего, что я для нее сделала!
Вопль мачехи раздался по всей гостинице, заглушив даже гомон в главном зале. Алиана, еще не развязав шнурки сапог, торопливо вытащила из мешка полученный от Исао кулек и отогнула уголок – проверить, как там полдюжины печений.
Подарок для бабушки Мари добрался благополучно, и она с облегчением вздохнула. Ее друг донышком банки нарезал тесто кружками. Остро-сладкий аромат ванили разогнал густую вонь мачехиной стряпни.
– Ах вот ты где, – процедил ядовитый голос.
Вздрогнув, Алиана спрятала кулек в карман и обернулась.
Рейцо, на этот раз настоящий, стоял под лестницей, привалившись к стене и скрестив руки на груди. Его широкие мускулистые плечи и округлое лицо делали парня похожим на высеченную из холодного камня пропасти статую, а беспощадный нрав усиливал это сходство. А вот его близняшка Рейна была этаким легкомысленным воробышком и порой вела себя так, словно была вдвое моложе своих лет.
– Ты где была? Вот-вот начнется самый наплыв к ужину, а мать пытается стряпать.
Рейцо прекрасно знал, что ее посылали за припасами в лавку: он сам велел ей прихватить мешочек орехов гинкго. Может, из-за того, что Алиана ради предлога сбегать за печеньем для бабушки скормила последнюю пригоршню орехов голубю, но мачехе об этом знать ни к чему.
– По запаху судя, она прекрасно справилась, – бодро отозвалась Алиана, прикрывая оттопыренный карман свисающей мешковиной.
Брат прищурился и зашипел:
– Шутишь, да?
Тут из кухни высунулась головка Рейны.
– А, вот ты где, Алиана! Мамочка замешала капустные оладьи. – Девочка содрогнулась, качнув косичками. – Мне чуть худо не стало от запаха, когда она сдобрила их уксусом. Опять.
Рейцо со стоном схватился за голову. Алианой он только помыкал, а вот о Рейне заботился вдвое, будто отдавал близняшке ту долю внимания, что причиталась Алиане.
– Берись-ка за работу, Алиана. Или попросить матушку, чтобы достала гроссбух?
– Я и так работала. – Алиана вздернула подбородок.
И тут же, будто отозвавшись на ее слова, в прихожей прогремели тяжелые шаги. Алиана побледнела.
Мачеха.
Женщина, громыхая дорогими эмалевыми браслетами, растолкала родных детей и сверху вниз уставилась на падчерицу. Ее узкое лицо – острое, как ножницы, и непрерывно щелкающее – всегда было стянуто в недовольную мину. Материнская забота, которую она изображала, пока заманивала ее отца, пропала, едва мачеха заметила, что Алиана для папы на первом месте – к ее гневному изумлению, даже важнее ее, новой супруги.
Трепетавший у Алианы на языке резкий ответ растворился в липком и кислом запахе несъедобных оладий.
– Ты? – презрительно бросила мачеха. – Это ты-то работала? Ха, наверняка мастер Лео расскажет, что ты снова якшалась с его негодным, тупоумным помощником.