У старушки светлеет взгляд, когда Алиана заглядывает в дверь чердака.
Они рядышком прохаживаются по лужайке у пропасти – идут медленно-медленно, но Алиане и не хочется торопить проведенные вместе секунды.
Волшебная, счастливая дрожь, когда бабушка начинает сказку: «Однажды, давным-давно…» Алиане с первых же слов кажется, будто она уже путешествует по всему королевству.
Поздней ночью она помогает бабушке Мари вдеть нитку в иголку и разбирает с ней нескончаемую груду рубашек на починку, и все равно каждая минута – тихая радость.
Кабо, теплый, как утешительные бабушкины объятия, прижался к ее плечу. У Алианы заныло сердце.
Я по тебе скучаю. Я так скучаю, бабушка Мари!
– Чувствую, как ты ее любишь, у тебя любовь на лице написана, – тихо улыбнулась Нела и палочкой обвела вокруг шкатулки. – Прозрачней кристалла и света ясней, что нужно исправить, чини поскорей!
Сверкающие искорки посыпались из палочки мелкими снежинками, рассеялись по картону. Бумага там, где ее коснулась магия, стала прозрачной как стекло. Чего только за ней не просвечивало: катушки, бумажные пакетики с иглами, моточки блестящей вышивальной нити и…
Бумага не похожего на другие ящичка тоже стала прозрачной, и Алиана шумно вздохнула.
Тонкий матерчатый сверток лежал под задней стенкой шкатулки. Не больше двух составленных ладоней, а что у него внутри, скрыто тканью.
– Это не поломка, это потайное отделение! – ахнула Нела. – Алиана, по-моему, его можно открыть через ящичек.
Алиана уже просунула за ящичек кончики пальцев, пошарила, пошарила…
И вот она, чуть заметная нитяная петелька, только и ждет, чтобы потянули. Если бы магия Нелы не открыла тайник, она никогда не догадалась бы, а теперь…
Стоило дернуть, и нитка оборвалась. У Алианы замерло сердце. Она уже понастроила воздушных замков. А вдруг бабушка вовсе не ей это оставила? Может, надо вернуть находку мачехе? Ведь это, наверное, для бабушкиных родных?
Но Кабо склонил голову и толкнул заднюю стенку носом:
«Смотри, смотри!»
Только бы не поджег шкатулку!
– Ой, погоди, не сломай…
Стенка отошла, открыв крошечное отделение, не шире пальца, и спрятанный в нем сверток. Алиана с ведьмой столкнулись взглядами и, пораженные, застыли над шкатулкой.
– Давай же, открывай! – сказала Нела.
Ее темные глаза были добрыми и ласковыми. Кабо тихонько дохнул на ее похолодевшие руки, согрел, и Алиана оттаяла.
Она тронула ткань пальцем – гладкая, как шелковая изнанка ковра. Руки ей словно смазали свежевзбитым маслом: они соскальзывали, никак не удавалось подцепить край.
Нела переставила шкатулку к себе на колени и ладонями поддержала Алиане руки, дала ей опору и отдых.
– С-спасибо, – шепнула Алиана. Ветерок с моря унес ее шепот. – Я… Просто не верится. Поверить не могу, что это все время там лежало.
– Некоторые вещи появляются тогда, когда они нужнее всего, – сказала Нела. – Друзья, подарки… и даже драконы, да?
Ткань развернулась, открыв красочно расшитый коврик всего в локоть длиной, и у Алианы все расплылось перед глазами от слез.
Полуночно-синий фон сверкал золотыми огоньками свечей, словно открылось окошко в прошлое. Посередине сошлись в пожатии две руки: одна в старческих веснушках, морщинистая, другая молодая, гладкая, со шрамиком на указательном пальце.
Бабушка Мари… и она.
В гостинице Алиану не рисовали; свитой из мазков краски Алиане не довелось смотреть на мир со стены прихожей.
Полоска ткани была любовно, по стежочку вышита человеком, которому проведенное с Алианой время было так же драгоценно, как ей.
Бабушка Мари вышила коврик для нее одной.
Она часами любовалась бы вышивкой, обводила пальцем стежок за стежком. Но Кабо снова перегнулся ей через плечо и ткнулся носом в крошечный пакетик в складке ковра. Пакетик выпал ей на колени.
Нела проворно подхватила его и сунула Алиане в руку: внутри позвякивало, как в крошечном кошельке. Алиана распустила завязки, и в ладонь ей потек сверкающий блеск.
Хрустальное ожерелье!
Ее насквозь пробрала дрожь. Под ожерельем зашуршала бумага. Непослушными пальцами она развернула листок, разгладила складки.
Любимая моя Алиана!
В который раз я это переписываю. Мне как будто недостает слов, чтобы передать свои мысли. Потому что если ты это читаешь, значит меня больше нет. Но давай не будем об этом. Я пишу это для тебя. Потому что тебе еще долго жить без меня.