— Представляю, как ее ошарашило то, что она там увидела,— заметил Джемс— Наверно пожалела, что не дождалась папы.
— Ничего подобного, инспектор. Она говорит, что, конечно, зрелище было ужасное и на секунду ей сделалось нехорошо, но она наклонилась к старику и пощупала пульс, то есть, убедилась, что пульса нет, и вообще сразу поняла, что ему уже нельзя помочь. Так что она не стала вызывать другого врача, а просто позвонила в полицию и сказала дежурному: «В доме 12 А по Уелфорд авеню убит человек». Что это убийство, сомнений быть не могло. Мы послали туда нашего врача Макферсона, а я отправился следом во второй машине. Мак осмотрел труп и сказал, что Холлисона убили не больше чем минут двадцать назад. Мисс Уитворд сказала: «Правильно», и услышала в ответ, что ее никто не спрашивает.
Инспектор засмеялся.
— Надо будет познакомиться с этой девушкой,— сказал он.— А как вы думаете, сама она не могла это сделать?
— Что? Она?— переспросил Джексон.— Это просто смешно, инспектор. Она небольшого роста, а Холлисон был высокий человек. Если бы она его ударила, то попала бы в низ затылка, а не сверху по макушке. Да у нее и силы не хватило бы проломить ему череп.
— Вы в нее влюбились,— усмехнулся инспектор.-» Так что ваше мнение немногого стоит.
— То есть как, инспектор...
На мгновение Джексон потерял дар речи, Потом он смущенно улыбнулся.
— Я было подумал, что вы это всерьез.
— Да,— задумчиво сказал Джемс,— пожалуй, она маловата ростом. А что, если старик целовал ей ноги? Может быть, у них был тайный роман, но старик был прижимист и довел ее своей жадностью до того, что она стукнула его по башке? Убийство в порыве страсти! В конце концов, никто не может подтвердить, что ей в самом деле звонили. Она прекрасно могла разузнать, когда он будет дома один, и заявиться туда в подходящий момент.
— Неужели вы сами верите в то, что говорите, инспектор?— с ужасом спросил Джексон.
— Нет,— ответил Джемс,— я вполне с вами согласен — она мала ростом и у нее не хватило бы сил. Теперь вот что. У вас нет сомнений, правильно ли определен момент смерти? Я хочу сказать, что, если Холлисона убили раньше, скажем, вскоре после того как он приехал домой, все выглядит иначе. Забудьте на минуту про телефонный звонок — позвонить могли и через два часа после убийства. Что говорит медицина?
— Спросите Мака сами,— ответил Джексон.— Я не смею. Он сказал — двадцать минут. И девушка говорит то же самое. Старикан только что перестал дергаться.
— Как вы грубо выражаетесь,— укоризненно сказал инспектор.— Ну хорошо, придется им поверить. Смерть наступила в восемь часов — туда-сюда несколько минут. А что мисс Уитворд говорит про голос звонившего? Она не сможет его опознать?
— Я ее про это спрашивал, инспектор. Она говорит, что голос был высокий и тонкий — человек явно постарался его изменить. Это она, конечно, потом додумала, но и в тот момент голос показался ей странным. «Странным?» «Вот таким?» И я пропищал: «Пришлите, пожалуйста, доктора». «Да, очень похоже»,—сказала она.
— А на бис не повторите, Джексон?— с серьезным видом попросил инспектор.
— Нет уж, сэр, не буду. Вечно вы меня поднимаете на смех. Я же не в игрушки играл, а расследовал убийство. Не думаю, что она сможет опознать убийцу по голосу. И она в этом сомневается.
— Ну и дело. Куда ни ткнешься — стена. А что говорит миссис Армстронг?
— Для бедной старухи это было как обухом по голове. Даром, что она работала медсестрой или чем-то в этом роде. Мистер Кросс сообщил ей об убийстве Холлисона, когда она вернулась домой. Она жутко закричала, и им пришлось отпаивать ее коньяком. Сегодня утром она более или менее спокойна, но выглядит совсем больной. Видно, она была привязана к старику. В конце концов, она прослужила у него четверть века — срок немалый — и ходила за ним, как мать.
— Как мать, говорите?
— Инспектор, я вас не узнаю, Вам сегодня в голову лезут одни скабрезности. Посмотрели бы вы на нее. Не поймешь, где кончается шея и начинается подбородок. Из таких женщин как раз и получаются хорошие домоправительницы.
Джемс захохотал.
— Джексон, голубчик, мы с вами сработаемся. И что она, ничего важного не сказала?
— Она ничего не знает. Ушла из дома как всегда по четвергам, и вовремя вернулась обратно. Утром я послал человека в Илинг проверить, была ли она у сестры. Сестра и ее муж подтверждают, что она пробыла у них весь вечер.
— Что-то у всех чересчур хорошие алиби,— сказал Джемс.— Кто-то все же убил старика, черт побери! И никакой не посторонний. Это исключается. Ну можно ли это представить: шел человек по улице, подумал, что хорошо бы кого-нибудь ограбить, постучал в дверь, укокошил старика, позвонил врачу и ушел, не взяв ничего? Такого не бывает. Это был кто-то, кого старик знал, кто-то, кровно заинтересованный в смерти Холлисона. Характер удара говорит сам за себя — я прямо вижу, как это произошло. Холлисон открыл дверь, узнал гостя и получил удар по голове сзади в тот момент, когда повернулся, чтобы идти в гостиную. С посторонним — и даже с обычным гостем — он вел бы себя не так. Он бы запер за ним наружную дверь и пропустил бы его вперед. Это был человек, которого он ожидал, которого он так хорошо знал, что мог с ним держаться запросто. Он мог ожидать хорошо знакомого ему человека, о котором мы ничего не знаем. Но я в это не верю. Он бы сказал сыну или племяннику. Так что у нас остаются два вероятных кандидата — молодой Холлисон и Кросс.
— У Джеффри Холлисона нет алиби,— сказал Джексон.— Он мог успеть домой к восьми часам. Выглядит он, правда, весьма располагающе и послужной список — великолепный, но со смертью отца он получает хороший куш. Чем не мотив? А других 'Шкивов в этом деле не видно. Он мог быстренько всё обделать и уехать, а потом явиться, придумав легенду о поломке в моторе и измазав машинным маслом руки.
— Что-то не очень в это верится.
— Мне тоже. Но мы с вами знаем, что у убийц нет особого клейма на лице.
— Верно,— сказал инспектор, задумчиво попыхивая трубкой.— Конечно, история с карбюратором может быть и выдумкой.
— Опять же эта страничка из лекции...
— Ну хорошо, давайте разберемся с этой страничкой. Допустим, он не забыл ее на телефонном столике, а она была весь день с ним и он нечаянно уронил ее в прихожей. Но как это могло случиться? Все остальные странички — целая пачка — были у него в кармане. Сопротивления жертва не оказала: старик упал, как подкошенный. Почему это вдруг одна страничка выбьется из пачки и упадет на пол? Я просто не могу себе этого представить. Более сомнительной улики мне в жизни не приходилось видеть.
— Вы думаете, ее подбросили?
— Убежден — хотя идея довольно глупая. Может быть, она случайно туда попала? А миссис Армстронг ничего об этом не знает? Или служанка?
— Ни та, ни другая ее не видели. Я специально спрашивал.
— Что ж, придется отправиться в колледж и порасспрашивать его слушателей. Не очень-то мне хочется это делать. Теперь еще один вопрос. Допустим, что это сделал Джеффри Холлисон. Зачем бы он стал звонить врачу? Какой в этом смысл?
— Понятия не имею. Просто ума не приложу.
— Зачем вообще звонить врачу?— продолжал инспектор.— Какой в этом смысл? Холлисон уже умер, доктор ему не нужен, а задерживаться в доме или возле него для убийцы очень опасно. Он, наверняка, потратил на этот звонок драгоценные минуты, когда ему больше всего на свете хотелось поскорей смыться. Он пошел на этот риск потому, что ему нужно было точно зафиксировать время смерти, а голос он изменил потому, что соседи могут его знать. Другой разумной причины я себе представить не могу. Вы же тоже знаете, почему убийцы так часто стараются закрепить в сознании окружающих точное время смерти.
— Разумеется — из-за алиби.
— Ну вот, Джексон, вы сами говорите, что это обычное дело. Убийцы в общем-то похожи один на другого. Но убийца не станет фиксировать время убийства, если у него нет алиби. Это уже было бы просто глупо. А у Джеффри Холлисона алиби нет. Зато есть у Кросса.
— Ну и как его алиби, инспектор? Держится прочно?
— Так прочно, словно его высекли из скалы. Или он не имел никакого отношения к убийству, или он обеспечил себе самое хитрое алиби, с каким мне когда-либо приходилось иметь дело. Хотите послушать про мои злоключения?