— Вода вскипела, капитан-лейтенант. Джеффри заварил чай и выключил примус.
Они ели, как проголодавшиеся дети на дне рождения. Наевшись, растянулись на койках по обе стороны стола. Памела закурила сигарету, а Джеффри принялся набивать трубку.
— Ну что может быть лучше?— сказал Джеффри со вздохом полного удовлетворения.— Знаете что, в следующий раз надо будет дойти до Нора.
— Это вы всерьез?
— А почему бы нет? Погода налаживается, топлива у нас достаточно. Правда, на такую прогулку уйдет целый день. И нам придется провести ночь на борту.
— Джеффри, не говорите вздор!
— Придется сначала, конечно, пожениться,— ничуть не смутившись, заявил Джеффри.— Нет, правда, мне бы очень хотелось сходить с вами в Эстуарий. Это удивительное место. На любой вкус. Хочешь общества — плыви по фарватеру. Там полно пароходов и доков. Хочешь уединения — есть сотни тихих проток и островков, отгороженных от посторонних глаз дюнами. Конечно, все это на любителя — серая трава на солончаках, бесконечная грязевая равнина, дикие утки, прилетающие с болот, чайки и кроншнепы. Но такое просторное небо, такие закаты, и никто к тебе не пристаёт с правилами и запретами. Бывают и опасные приключения. Между прочим, берега Темзы — чуть ли не самое предательское место в мире. Просто удивительно, как тут умудрились построить лондонский порт.
— Я слышала про Гудвинз - там всегда что-нибудь случается. На прошлой неделе два раза сообщали про судно, севшее там на мель.
— Это дальше к югу. Рассказывают такой случай? судно село там на мель во время шторма. Когда наступил отлив, обнажились песчаные отмели и команда этого судна ходила по ним посуху. Их видели люди с прибрежных скал. Матросы были живы и в полном здравии, и вместе с тем они практически были мертвы. Шторм был такой, что не было никакой возможности отправить за ними спасательные лодки. А в следующий прилив их всех смыло в море.
— Какой ужас!
— Да, страшная история. Может быть, это и выдумка. Но на этих отмелях кто-нибудь вечно попадает в беду. Тьма тьмущая обломков погибших судов — некоторое торчат из воды при отливе уже лет пятьдесят, а может быть и больше. Но если знать, где мели, то в хорошую погоду там плавать очень интересно. Но нужна лодка очень мелкой осадки.
— Вот уж никогда не думала, что Эстуарий полон отмелей. На карте он весь закрашен голубым.
— Сейчас я вам покажу карту — увидите, что дно там очень неровное. Где она?
Джеффри взял с полки над головой книгу, обошел стол и сел рядом с Памелой.
— Это не настоящая морская карта, но и по ней можно составить представление. Смотрите: заштрихованные места — это отмели. Большинство из них в отлив обнажается. Во всяком случае, они мелеют до такой степени, что большое судно здесь не пройдет.
— Как интересно,— воскликнула Памела, наклонившись над книгой.— А как быть, если сядешь на мель? Даже на небольшой лодке? Это опасно?
— Все зависит от силы ветра, погоды и прилив это или отлив. Если прилив, то лодка по всей вероятности всплывет. Если отлив — то можно застрять на несколько часов. А в плохую погоду волны то и дело поднимают лодку, а потом швыряют ее вниз на плотный песок. Через некоторое время она начинает трещать и разваливаться. Звук, скажу вам, жуткий.
— С вами такое случалось?
— Чтобы лодка совсем развалилась — такого не было, а то бы мы вряд ли сейчас с вами разговаривали. Но близок к этому я бывал.
— Ив такое место вы зовете меня?
— Моя дорогая, там, где вы, всегда будет светить солнце, а море всегда будет синее и гладкое, как стекло.
— Давайте-ка вымоем посуду,— сказала Памела, закрывая книгу.— Доскажете мне про Эстуарий в другой раз. У нас как раз хватит горячей воды.
— Ох, как не хочется уходить,— лениво проговорил Джеффри.— Так уютно, и свет от лампы так красиво освещает ваши волосы. Но время, наверно, уже позднее.
— А мистер Кросс часто пользуется яхтой?
— Иногда. Он не так уж любит море. По-моему, за эти полгода он был на яхте всего раза два. Но зимой на нее и меня не слишком тянет. Кстати, кому она теперь принадлежит? Видно, нам придется об этом договариваться. Дьявол!— опять вернулись к папиной смерти. Подумать только — я о ней забыл на целые три часа!
— Вот пройдет коронерское дознание — и станет легче,— сказала Памела.— Пожалуйста, оставайтесь веселым.
Но вернуть атмосферу безмятежности Памеле уже не удалось. С сосредоточенным видом, не разговаривая, Джеффри прибирал яхту, закрывал иллюминаторы. Закрепив чехол, он спустился в ялик. Стоя в лодке, он помог спуститься Памеле. Было совсем темно. Ее лицо матово белело рядом.
— Милая,— тихо сказал Джеффри. Порыв ветра бросил прядь ее волос ему в лицо. Он порывисто схватил ее в объятия и прильнул к ее губам. Сначала Памела не сопротивлялась, потом стала высвобождаться из его рук, и он отпустил ее. Она молчала, а Джеффри, пошатываясь, словно пьяный, прошел на нос, сел и стал грести. Он все еще ощущал вкус ее мягких губ. Памела молчала, когда они причалили к берегу и он помог ей выйти, молчала, пока он вытаскивал ялик на берег и привязывал его к колышку.
— Вы сердитесь?— виновато спросил Джеффри, когда они шли к автомобилю. Памела туже затянула шарф, повязанный поверх ее пышных волос.
— Вы что-то сказали?— спросил Джеффри.
— Нет,— отозвалась Памела из темноты,— я только покачала головой.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Зал, где происходило коронерское дознание по делу об убийстве Чарльза Холлисона, был переполнен. Все местные газеты опубликовали сообщение о нем на видном месте. Холлисона хорошо знали и уважали в округе; кроме того, зверское убийство столь безобидного человека и отсутствие каких бы то ни было улик разожгли всеобщее любопытство.
Коронер знал свое дело и вел дознание быстро и умело. Показания Джеффри, Кросса, Памелы и миссис Армстронг содержали только всем известные факты; полиция, со своей стороны, не сообщила ничего нового, а в ответ на прямой вопрос коронера следователю пришлось признать, что они мало продвинулись в расследовании этого дела. Был вынесен неизбежный вердикт: «преднамеренное убийство одним или несколькими неизвестными лицами», и коронер принес официальное соболезнование сыну и племяннику покойного. Репортеры ушли писать заметки в свои газеты, а публика разошлась, с жаром обсуждая загадочные обстоятельства убийства.
После дознания Кросс сказал Джеффри и Памеле, что, пожалуй, поедет на фабрику. Джеффри повез Памелу и миссис Армстронг домой на своем «Моррисе». Вид у него был мрачный. Памела молчала. Миссис Армстронг громко выражала возмущение.
— И это называется правопорядок! Кто после этого может спокойно спать в своей постели? Я боюсь быть одна дома, просто боюсь. Куда мы все катимся? Что себе думает полиция? Посмотрите на этого инспектора — такое выражение на лице, будто он что-то знает да не скажет — да я и сама могу напустить на себя такой же вид. А что вы обо всем этом думаете, мистер Джеффри?
Джеффри пожал плечами.
— Дело, видимо, сложное. Собственно говоря, мы все знаем столько же, сколько и инспектор, и понятия не имеем, кто убил папу.
— Безобразие, и все!—-Миссис Армстронг твердо держалась своей точки зрения.— Им за то и платят, чтобы они находили убийц — вот пусть и находят.
— Нет, вы вспомните показания, которые мы слышали. Только и остается считать, что убийства вообще не было. Мог бы убить я, но я знаю, что я этого не делал. Артур не мог убить, потому что был в это время в другом месте. Миссис Амстронг не могла убить, потому что была в Илинге...
— Скажете тоже! — негодующе воскликнула миссис Армстронг.
—...а Памела не могла убить, потому что у нее просто не хватило бы на это сил. Больше никого нет. Посторонний не мог убить по тысяче причин.
— И однако бедняжка лежал на полу с раскроенным черепом. Какое зверство, какое зверство! Если бог есть, он накажет этого человека. Он его найдет и накажет — попомните мои слова.
С этими словами миссис Армстронг спустила на землю сначала одну ногу, потом другую и вылезла из машины.
Джеффри проехал с Памелой на соседнюю улицу, остановил машину напротив ее дома и выключил мотор.