Выбрать главу

Вставал вопрос: сможет ли инспектор додуматься до того, как Кросс подделал алиби? Догадается ли он, что Кросс подменил уличную табличку? Что ж, у инспекто­ра Джемса достаточно живое воображение — если Кросс сумел это придумать, то он сумеет разгадать его уловку.

К тому же если появится свидетель, хотя бы и с та­кой сомнительной репутацией как у Дорис, заявляющий под присягой, что Кросса в разбомбленном доме никогда не было, не поколеблет ли это уверенность его собст­венных свидетелей? Если к тому же Джемс подаст им идею фальшивого алиби? Да и присяжные могут заду­маться: в самом деле, стоял густой туман, ошибиться было легко. Кросс представил себе, как речистый прокурор бросает тень сомнения на показания его свиде­телей.

Вот тогда все остальные улики против Кросса вста­нут на место. Инспектор расскажет, как Кросс дважды подбирал на кругу пассажиров — и оба раза в четверг и в туманный вечер он обратит внимание присяжных на то, что Кросс отсутствовал целых пять минут — доста­точно для того, чтобы совершить убийство; он объяс­нит, что телефонный звонок врачу был нужен только человеку с фальшивым алиби, и что Кроссу было необ­ходимо изменить во время этого разговора голос, пото­му что позднее он мог встретиться со своим собесед­ником в качестве члена семьи убитого; он докажет, что страничку с записями Джеффри мог подсунуть под уби­того только человек, хорошо знавший обстановку в доме; не забудет он и следы крови на пальто Кросса, которые тот так поспешно постарался свести; упомя­нет, что Кросс что-то сжег в камине; доберется и до шаткого финансового положения подозреваемого и до­кажет, что наследство было для него большим соблаз­ном. Когда проинструктированный Джемсом обвини­тель изложит это все присяжным, уложив каждый ку­сочек головоломки на свое место, положение Кросса будет незавидным. Какое решение вынесут присяжные, предсказать было невозможно. Но Кросс знал, что смертные приговоры выносились на основании и куда менее убедительных косвенных улик. Его несомненно арестуют; ему придется предстать перед судом; это займет недели, может быть, месяцы. При самом лучшем исходе он еще очень долго не сможет уехать за грани­цу, а за это время, глядишь, всплывут убийственные факты его лагерной биографии — и это уже будет ко­нец. Нет, никак нельзя допустить, чтобы Дорис пошла со своей историей в полицию.

Значит, Дорис надо заставить замолчать. Тут лишь два пути: или убить ее побыстрее, пока их еще не видели, или купить ее молчание — и покупать его до бесконеч­ности.

Кросс знал, как трудно противостоять шантажу. Из него самого получился бы прекрасный шантажист. Он бы выкачал из своей жертвы все деньги, до последнего пенса. А как поведет себя Дорис? Шантаж — дело не такое простое.

Кросс постарался припомнить все подробности ее поведения. Она знает цену имеющейся у нее информации — значит, она не так глупа, как кажется. Она очень ловко повела дело. Ее «вкусы», как она вырази­лась, пока что обойдутся ему не так уж дорого, но ап­петит приходит во время еды. Она не разборчива в средствах, жадна и лишена жалости. До какой степени возрастут ее требования, кто знает, но есть все основа­ния полагать, что она ощиплет его как цыпленка.

Дать ей куш и удрать в Южную Америку? Тогда она пойдет в полицию, чтобы ему отомстить, а по обвинению в убийстве его без разговоров выдаст любая южно-аме­риканская страна. Конечно, можно изменить имя; ис­чезнуть, уйти в подполье — но разве за этим он убивал дядю Чарльза?

Нет, он не может жить с таким камнем на шее. Кросс вспомнил голос Дорис и его всего передернуло. Как мерзко она хихикает! Как начала орать, когда Кросс попытался от нее отмахнуться! Куда только девалось кокетство и заигрывание! Она сведет его с ума. Пока она жива, у него не будет покоя.

Значит, надо ее убить. Да, с наслаждением! Но это нелегко организовать. Убийство дяди он тщательно продумал, подготовился, предусмотрел все — почти все — осложнения. С Дорис это не получится. Надо дейст­вовать быстро — у него в распоряжении не более двух суток. Да и то опасность велика. Когда ее фотография появится в газетах, привратник может вспомнить, что она приходила к Кроссу. Если между ними проследят связь, полиция сцапает его, не раздумывая. Два убий­ства за неделю, и в обоих замешан Кросс! Да, дела пло­хи. Кросс мрачно подумал, что так, наверно, чувствует себя генерал, когда тщательно подготовленное наступ­ление сорвалось и контрнаступление противника начи­нает набирать силу. Неужели счастье окончательно от­вернулось от него? Удастся ли ему еще раз придать со­бытиям нужный ход?

Кросс устал, настроение у него было отвратитель­ное. Надо выспаться — утро вечера мудренее. Вечером он встречается с Дорис, тогда и решит окончательно, как с ней поступить. Вдруг она окажется более сговор­чивой, чем он смеет надеяться.

Ровно в семь на следующий вечер Кросс остановил свой «Ровер» на кругу. Хорошо, что уже темно,— поду­мал он,— вряд ли кто-нибудь обратит на нас внимание.

Он знал, откуда появится Дорис, и внимательно ее выс­матривал. В пять минут восьмого она подошла к маши­не своей развинченной походкой. Он открыл ей дверцу. На ней была все та же кроличья шубка, а под ней он увидел платье из лиловой материи с блестками и безоб­разно-огромную переливающуюся искрами брошку. От нее так разило духами, что в машине стало трудно дышать.

— Ну вот, кавалер, я сказала в магазине, что ухо­жу,— объявила она, едва усевшись.— Ох и выдала же я этой стервозе! «Если вы воображаете, что я позволю

так со мной разговаривать,— говорю,— так этот номер не пройдет. Еще воображаете себя порядочной дамой,— говорю,— да вы с порядочной дамой и рядом не стоя­ли.» Жалко, что ты не слышал, как я ее отделала. Ох, выпить хочется! Может, зайдем в «Манки пазл», а?

Кросс включил скорость.

— Зачем нам здесь околачиваться?— спросил он.— Я заказал столик в «Мулин верт» на семь тридцать. Ес­ли мы опоздаем, его могут занять.

— Никому они его не отдадут, раз ты его заказал. Ты у них, небось, постоянный клиент, а?

Она толкнула его локтем.

— Нет, я там никогда не был. Мне этот ресторан рекомендовал один приятель. Это недалеко.

— Ну ладно, посмотрим, что за кабак,— сказала До­рис.— Хотела бы я видеть физиономию этой старой ко­ровы, если бы она узнала, что я ухожу от нее не просто так, а в компании с владельцем лакокрасочной фабрики мистером Артуром Кроссом. Вот бы у нее глаза на лоб вылезли! Чего она мне только не наговорила! Знаешь, что я ей сказала?—Дорис хихикнула.— Я сказала, что уезжаю на уик-энд в Париж. Она так и села.

— Ты ей сказала, что уезжаешь со мной?

— Что ты! Если я начну тобой хвастаться, могут по­думать, что тут дело нечисто.

— Умница. Какой смысл убивать курицу, которая несет золотые яйца?

— То есть как?

— Ну ты же сама сказала: если что-нибудь заподоз­рят, тебе от меня не будет больше толку.

— Не беспокойся, я умею держать язык за зубами, когда это мне выгодно. Другое дело в Париже — там тебя никто не знает.

— В Париже?

— Ну да. Я же сказала, что мы едем туда на уик-энд.

— Дорогая моя, в Париж нельзя просто так сорва­ться и уехать. Надо выправить паспорта и все такое.

— Вот и выправи.

— Конечно, можно попробовать.

— Вот и попробуй, тоже мне проблема. А вот Сай говорил, что может хоть сейчас забрать меня с собой в Штаты, только у него там нет жилья. Ничего, что я тебе о нем рассказываю?

— Рассказывай, сколько угодно,— ответил Кросс.

— Такой был славный парень. Огонь! А в тебе, я смотрю, рыбья кровь. Надо тебе добавить жару.

— Мне уже полиция дала жару.

— А я еще добавлю. Дай только срок. Слушай, а ты и вправду укокошил своего дядю?