После того, как участники заседания политбюро выпустили пар, премьер-министр Отто Гретеволь, бывший глава социал-демократической партии, объединившейся с коммунистами, прямо обратился к Ульбрихту:
— Ты слышал мнение товарищей. Может быть, ты хочешь высказаться?
Кандидат в члены политбюро Рудольф Херрнштадт, главный редактор центрального партийного органа, обратился к Ульбрихту:
— Не лучше ли тебе, Вальтер, передать кому-нибудь другому непосредственное руководство партийным аппаратом? Мне кажется, это помогло бы преодолеть определенные слабости нашего аппарата, избавить его ориентации на одну личность, от вассальной преданности, угодничества, подавления критики и от склонности приукрашивать положение дел в партии и в стране.
Рудольф Херрнштадт составил проект решения пленума ЦК, в котором говорилось: «Если рабочие массы не понимают партию, то виновата партия, а не рабочие массы. Исполненный решимости железной рукой защитить интересы рабочего класса против фашистской провокации, Центральный Комитет вместе с тем отдает себе отчет в том, что партии надлежит незамедлительно пересмотреть свой подход к рабочим массам».
Херрнштадт предложил расширить секретариат ЦК, чтобы секретари обрели самостоятельность и чтобы генеральный секретарь перестал ими командовать. Херрнштадт предложил включить в секретариат только тех, кто, как он выразился, «мог бы, если понадобится, унять тебя, Вальтер».
Кандидат в члены политбюро Херрнштадт и член политбюро министр государственной безопасности Вильгельм Цайссер уже дна года демонстрировали спою оппозицию диктаторскому поведению Ульбрихта и ратовали за его свержение.
Херрнштадт в 1929 году вступил в компартию и практически одновременно начал работать на советскую военную разведку.
В Варшаве он завербовал советника германского посольства Рудольфа фон Шелиха, который за деньги согласился передавать ему секретную информацию. В 1939 году фон Шелиха перевели из Варшавы в информационный отдел германского МИД, что повысило его ценность как агента. Херрнштадт завербовал его с помощью своей любовницы, которая сама тоже сумела поступить на службу в министерство иностранных дел Германии.
Во время войны он жил в Советском Союзе, участвовал в создании «Национального комитета Свободная Германия», разрабатывал план передачи власти в советской зоне оккупации коммунистам. Херрнштадт всегда был убежденным коммунистом, склонным к идеализму.
На том заседании политбюро Ульбрихт затаился. Он ждал, что решит Москва: заставит его уйти или разрешит остаться.
Москва не захотела менять Ульбрихта. Тогда он получил возможность расправиться с бунтовщиками.
Ульбрихт исключил Цайссера и Херрнштадта из полит бюро и ЦК, а чуть позже и из партии.
Созвав пленум ЦК, Ульбрихт сказал:
— Теперь все стало ясно. Раскольническая деятельность Цайссера и Херрнштадта делает невозможной их работу в политбюро и ЦК. Партия и страна находились в смертельной опасности, потому что враждебная партии фракция предприняла попытку внутрипартийного путча. Только благодаря вмешательству проверенных и закаленных в классовых боях товарищей заговор путчистов был разоблачен, партия и страна спасены.
Убирая Цайссера с ключевого поста министра государственной безопасности, Ульбрихт обратил внимание на Эриха Мильке, который демонстрировал безграничную верность генеральному секретарю.
Но новым министром по сонету Москвы назначили все же не Мильке, а еще одного старого коммуниста — Эрнста Вольвебера.
Вольвебер имел кличку «красный матрос», потому что он участвовал в восстании матросов в Киле в 1918 году. Накануне прихода нацистов к власти Вольвебер был одним из организаторов готовившегося коммунистами вооруженного восстания.
Он был мрачен, с пивным брюшком. Его немного сторонились. На приемах в советском посольстве Вольвебер выпивал три больших фужера «столичной», закуривал сигару и только после этого вступал в беседу.
Ловкий Мильке сумел быстро избавиться и от Вольвебера, несмотря на все его заслуги перед партией. Мильке был очень исполнителен, аккуратен. Он был служакой, который верно служил своему хозяину — пока не свергал его.
Он воспользовался проверенным методом — обвинил своего министра в создании «антипартийной фракции Карла Ширдевана — Эрнста Вольвебера».
Член политбюро Карл Ширдеван, заведовавший кадровым отделом ЦК, в эмиграции не был, поэтому меньше других пропагандировал ценный советский опыт и, напротив, чаще призывал к утверждению в партии демократических начал. При этом он наивно попытался обратиться за помощью к Москве. Его даже тайно привозили на встречу с советским послом. Но в Москве опять же не хотели расставаться с Ульбрихтом и восставшего Ширдевана оставили генсеку на съедение.