— Хорст выхватил пистолет и собирался прорываться с боем. Представляешь себе? — возбужденно говорил Юрген. — На я схватился за руль, и мы съехали на обочину. Я вышел из машины. Я испугался не только полиции, но и самого Хорста.
Юрген внимательно наблюдал за лицом Габриэле.
— Я ушел из группы, — добавил Юрген.
Габриэле, скорее, сожалела, что ее поклонник оказался столь робкого десятка, но она сочла своим долгом заметить, что Юрген, конечно же, был прав. Впрочем, по ее тону он понял, что ее интерес к нему иссяк.
Впредь Габриэле держалась в стороне от радикальных сокурсников. Она еще только вступила на новый путь, достойный современной немки, и, преодолевая себя, шла от образцовой домохозяйки к интеллектуальной женщине.
Друзья звали ее Габи. Она любила шить и вязать, хорошо готовила и некоторое время всерьез раздумывала над тем, не стать ли ей преподавательницей домоводства. Вечерами она читала Гельдерлина и Стефана Цвейга, играла на пианино Шуберта, Шумана и Шопена.
Профессору Менерту нравилась эта серьезная девушка, которая действительно интересовалась наукой. Ему нужны были помощники и единомышленники. Как и профессор, она придерживалась консервативных взглядов и вступила в Христианско-демократический союз.
Когда Габриэле заканчивала курс, профессор Менерт предложил ей неожиданную тему для докторской диссертации — «Политическая роль женщины в ГДР». Габриэле понравилось это предложение.
— У меня есть родственники в восточной зоне, — сказала она. — К Рождеству мои родители посылают им продуктовые посылки и зажигают свечи на подоконнике за братьев и сестер в советской оккупационной зоне. Родственники живут в Лейпциге. 51 могу поехать к ним.
— Не в восточной зоне, а в Германской Демократической Республике, — поправил ее Менерт. — Привыкайте относиться к ГДР не как к временному образованию, а как к государству, которое будет существовать очень долго.
Родственники быстро прислали приглашение, и в начале мая 1968 года Габриэле приехала в ГДР с чемоданом подарков. Встретили ее неплохо.
— Мы предоставим вам полную возможность побеседовать с нашими передовыми женщинами, и вы сами все увидите, — сказали ей в ректорате лейпцигского университета.
Обещание было выполнено. Она свободно ходила по книжным магазинам и скупала партийную литературу (в основном переводы с русского) о роли женщины при социализме. И еще ее приглашали на встречи с женщинами — депутатами городского собрания и профсоюзными активистками.
Иногда посмотреть на аспирантку из Западной Германии приходили и посторонние люди. Габриэле обратила внимание на одного такого постоянного слушателя. Он всякий раз садился где-то в заднем ряду и внимательно следил за дискуссией, но сам никогда ничего не говорил и даже вопросов не задавал.
Коренастый, приземистый, очевидный любитель пива, с коротко стриженными русыми волосами, всегда в коричневом костюме, он заинтересовал Габриэле. Чисто по-женски она поняла, что этот человек приходит вовсе не ради политических дискуссий, а ради нее.
На следующий день после того, как Габриэле обратила внимание на таинственного поклонника, за ней утром без предупреждения заехали на машине из университета и, не дав толком собраться, увезли на внеочередное заседание кафедры общественных наук.
Едва Габриэле ушла, как ее двоюродному дяде позвонили из заводской поликлиники: ему срочно нужно было пройти обследование. Тете пришлось поехать на фабрику к секретарю парткома, а внуки задержались в школе на дополнительных занятиях.
Когда квартира опустела, шесть человек из восьмого отдела окружного управления госбезопасности вошли в квартиру. Прежде чем осмотреть шкафы с одеждой, полки и комоды, сыщики фиксировали положение каждой книги, каждого носового платка.
После обыска они должны были оставить все в таком же порядке. Больше всего их интересовали вещи, книги и документы Габриэле.
Ей было всего двадцать пять лет. Она носила модные темные очки, чтобы казаться старше и увереннее, но на самом деле у нее не было почти никакого опыта в любовных делах. Она боялась остаться старой девой, но почти смирилась с этой участью.
Появление в ее жизни неизвестного мужчины волновало Габриэле. Она стала посматривать на него и в какой-то момент вступила в беседу со своим скромным поклонником.
Разговаривая с ней, он мило смущался, и это окончательно расположило Габриэле к нему.
У него было приятное, симпатичное лицо. Он не был красавчиком из модного журнала, футбольной звездой. Зато он казался надежным человеком.