Когда пришло время возвращаться, они говорили только о том, что она должна приехать вновь. И она приехала. Правда, на этот раз она почувствовала что-то неладное.
Карличек, без сомнения, был счастлив ее видеть, но его что-то тяготило. Наутро он решился ей признаться: у него крупные неприятности. Из-за нее.
— Почему? — Габриэле была изумлена.
Карличек долго мялся и, наконец, выговорил, что хочет познакомить ее с одним человеком, который после обеда появился в этой самой однокомнатной квартирке на десятом этаже. Это был высокий и стройный человек с ясным открытым взглядом и умением располагать к себе. Они сели обедать, и гость постепенно открыл Габриэле глаза на истинное положение дел. Для начала он представился сам: Эгон Шмидт, начальник разведывательного отдела окружного управления государственной безопасности ГДР.
Ее любимый Карличек был отнюдь не автомехаником, как он говорил, а офицером особого назначения, и служил он в госбезопасности. Правда, он занимался не оперативной работой, он — технарь, осваивал новую технику. Но тем не менее Габриэле объяснили, что ее любимый мужчина — офицер госбезопасности, и на него распространялись все ограничения относительно связей с иностранцами. Габриэле была ошеломлена.
— Так ты действительно работаешь в МГБ? — переспрашивала она вновь и вновь.
Карличек покорно кивал. На лице его застыла мученическая маска.
— Мог работа не имеет ни малейшего отношения к тебе. Я просто влюбился в тебя при первой же встрече. А теперь мы больше не сможем видеться.
— Но почему? — недоумевала наивная Габриэле.
Мужчины переглянулись. Карличек снисходительно объяснил:
— Мое начальство подозревает, что тебя подослала западногерманская разведка с целью завербовать меня.
Глаза Габриэле наполнились слезами.
— Но это же абсурд! Ты же знаешь, что я не имею никакого отношения к разведке. Скажи им об этом!
Седовласый гость успокаивающе положил ей руку на плечо.
— Карличек сделал все, что мог. Он все честно рассказал. Вам с ним очень повезло — он честный и порядочный парень. И я вам верю. Давайте подумаем о том, как заставить поверить всех остальных. Вы любите друг друга, и это главное. Я давно знаю Карличека, и мне больно видеть, как он переживает разлуку с вами. Если вы немного нам поможете, то я найду способ позволить вам не расставаться.
— Что же я должна сделать? — Габриэле никак не могла прийти в себя.
— Не беспокойтесь, выдавать секреты Федеративной республики мы вас не попросим.
— Да я их и не знаю, — развеселилась Габриэле.
— Просто для начала расскажите нам о себе максимально подробно, расскажите все-все, вплоть до вашей учебы у профессора Менерта. Только, пожалуйста, ничего не скрывайте.
Некоторое время Габриэле раздумывала. Ей не очень нравилась эта идея. Почему она должна им все это рассказывать? Что-то внутри нее сопротивлялось этому откровенничанию с сотрудниками разведки другого государства. Но Карличек сидел такой несчастный. И она решила, что ничего страшного в ее рассказе не будет. Все, что она могла им сообщить, у нее дома, в Федеративной Республике, известно каждому.
Когда она кивнула: «Пожалуйста, задавайте вопросы, я отвечу», гости вздохнули с облегчением.
Она рассказала им о своей жизни, о родителях, о профессоре Менерте и сокурсниках. Шмидт не задал ей ни одного сомнительного вопроса, который бы заставил ее заподозрить что-то неладное.
Прекрасно, — одобрительно кивнул гость на прощание. — Я вижу, что вы действительно любите Карличека, и постараюсь все устроить. Самое важное — дать вам возможность побыть вместе. Позвольте дать вам один дружеский совет. Лучше, если ваши родители пока ничего не будут знать о Карличеке. Боюсь, в Федеративной Республике у вас могут быть неприятности, если кто-то узнает, что вы любите офицера госбезопасности из так называемой ГДР…
Он засмеялся, и Габриэле тоже улыбнулась. Она принадлежала к тем западным немцам, которые не отрицали права ГДР на существование.
Через день Эгон Шмидт приехал вновь в их маленькую квартирку на десятом этаже нового дома и предложил Габриэле перебраться вместе с Карличеком в гостиницу окружного управления госбезопасности.
— Это тихое местечко, постояльцев там всегда мало. В гостинице вас никто не увидит. Вы сможете быть вместе столько, сколько захотите, — объяснил Эгон Шмидт.
Шмидту было чуть больше пятидесяти. Он был седовлас, строен, хорошо одет и по родному городу ездил не на советской «Волге», как его коллеги по управлению, а на «БМВ». Ему это было разрешено — разведчики находились на привилегированном положении.