Мильке не позволял советским коллегам вмешиваться в его дела. Однажды представительство КГБ предупредило его о том, что, по данным советской разведки, западногерманская контрразведка следит за личным референтом канцлера ФРГ Гюнтером Гийомом, которого подозревает в работе на ГДР. Мильке заинтересовало только одно: а откуда Москва знает о Гийоме? Он не принял никаких мер, чтобы предупредить агента, и Гийома арестовали.
Министр доложил генеральному секретарю, что советский разведчик работает на территории дружественного социалистического государства, используя грязные методы империалистических спецслужб — подкуп и шантаж.
Генеральный секретарь Эрих Хонеккер был возмущен и выразил готовность немедленно объясниться на сей счет с Москвой. Но Мильке сказал, что решит проблему собственными силами.
Разбаловавшийся Николай Маслов в очередной раз остался ночевать у любимой Рут, а утром поехал в посольство за свежими новостями. Новости были — и очень для него плохие. Его ждал разгневанный глава представительства КГБ в ГДР.
Рано утром советнику-посланнику советского посольства позвонил заместитель министра государственной безопасности ГДР Генерал был встревожен:
— Вы знаете, как мы стараемся оградить советских товарищей от всех неприятностей. Но тут произошла странная история, и мы просто не знаем, как нам быть. Мне только что доложили, что этой ночью патруль народной полиции обнаружил брошенную машину с номерами, которые мы выделили для советских товарищей. Это машина корреспондента московского еженедельника «Новое время» Маслова. Машина всю ночь простояла совсем не в том районе, где он живет. Сначала полиция заподозрила, что машину угнали. Позвонили Маслову домой, но никто не ответил. Возникла версия, что с вашим корреспондентом что-то случилось. Но утром он вышел из этого дома, где, как мы установили, не живет никто из советских товарищей, сел в машину и уехал. Пожалуйста, поймите нас правильно: ваш товарищ может ночевать там, где ему нужно. Просто своевременно сообщайте нам о переменах местожительства ваших людей. И если товарищ Маслов теперь будет ночевать в этом доме, мы и там позаботимся о его покое и безопасности.
Министр Мильке знал, как действовать. Нарушение правил поведения советского человека за границей было непростительным проступком и могло разрушить любую карьеру.
Министр Мильке знал, что советскому разведчику разрешено вступать в интимные отношения с иностранкой только с личного разрешения председателя КГБ и только в оперативных целях. В системе госбезопасности ГДР действовали такие же строгие правила.
— Нам тут бабники не нужны! — орал глава представительства КГБ на майора Маслова. — Собирай вещи и катись в Москву! Там тебе объяснят, как должен себя вести чекист!
Глава представительства знал, что Маслов сумел установить оперативный контакт с офицером МГБ ГДР Ради этого Маслову можно было разрешить спать с кем угодно. Но раз Маслов оказался таким дураком, что позволил себя засечь, то помочь ему нельзя. В разведке законы жестокие — один раз провалился, и конец карьере.
В принципе глава представительства мог бы, конечно, вступиться за своего офицера, но понимал, что делать этого не следует. Ссориться с немцами нельзя — этот урок он извлек из опыта своего предшественника, при котором тоже произошла сходная история.
Полиция ГДР задержала одного из офицеров КГБ, пытавшегося разузнать то, что немцы старались держать в секрете. Глава представительства пытался офицера защитить, сообщил в Москву, что генеральный секретарь Хонеккер занял недоброжелательную позицию в отношении советских товарищей.
Но ничего у него не вышло, потому что кто читал его телеграммы? Члены коллегии КГБ, максимум Юрий Андропов. А Хонеккер просто позвонил Брежневу, и генералу в тот же день велели сдавать дела и возвращаться на родину.
Майор Николай Маслов улетел в Москву, не попрощавшись с Руг Шиллер, которая так никогда и не узнала, почему так внезапно исчез ее русский любовник.
Ее браг Вернер Шиллер мог бы ей кое-что объяснить, но он был занят устройством собственной судьбы.
В парткоме министерства государственной безопасности ему прокрутили магнитофонную запись его разговоров с советским корреспондентом.
В сотрудничестве с советским товарищем его никто обвинить не смел. Но доложить о знакомстве с иностранным журналистом он был обязан. Каждый поступавший на службу в органы госбезопасности давал обещание докладывать обо всех «изменениях в личной жизни и жизни своих родственников», а также выбирать друзей и жен в соответствии с «требованиями политики в области кадров».